Стоящая на воде… Часть 2

Продолжение

Фото: Алиса Новоселова. Нидерландская экспедиция, декабрь 2021 года.
Авторские права на фото принадлежат журналу «Экспедиция»

4.

— Тут уместно, может быть, вспомнить завет древних: Scito per comparationem. Познавай в сравнении. Начали мы эту беседу, сравнивая две Ваши экспедиции – Нидерландскую и предыдущую, Ближневосточную.  Атмосфера Египетской экспедиции вспоминалась отнюдь не умиротворяющей: некоторая напряженность, порой тревожность. Вооруженные люди, армия и полиция. Интонация вашего рассказа о Голландии иная. Что же, ни солдат, ни полицейских, ни оружия?

 — Скажу: там вообще ничего подобного не видел. Ну, государство — есть государство, имеются и силовые структуры, наверное. Но я и мои коллеги ничего подобного, в общем-то, не встречали. Никто нас не напрягал, не тревожил. И чтобы там  увидеть полицию — сильно надо постараться поискать ее.

— А сама полиция? Она за вас особенно не тревожилась? Не старалась с вами встретиться?  

— Они… знаете ли… спокойные все. Вот, точное определение: нидерландцы все – люди сбалансированные. Спокойные. Во всяком случае, такое сложилось впечатление. Я, вообще-то, человек наблюдательный. Работа у меня такая. Но представьте, не видел ни одного конфликта за все время экспедиции. Ничего подобного не бросается ни в глаза, ни в уши. Никто даже голос не повышает. Ясно видно: все, буквально – все, заняты своими делами. Или отдыхают и общаются. Сидят по барам. Вообразите: вот неподалёку от вас две подружки пьют кофе. И не нужно быть большим психологом, чтобы понять: им до вас нет никакого дела. То есть, не лично до вас, а вообще – ни до кого. Двое мужчин и женщина. Среднего и старшего возраста. Попивают кофеёк. Родственники? Знакомые? Беседуют спокойно, неторопливо. Тихо. Тот же эффект – явно интересуются друг другом, а не окружающими. Пришли в кафе, общаются часа два. Мне было интересно, время засекал. За сто двадцать минут никто из них головы не повернул — ни на меня, ни на мир. 

Авторские права на фото принадлежат журналу «Экспедиция»

— Может быть, место такое, особенное?

— Возьмите — Гейдельберг. Казалось бы, старинные университетские места. Чуть ли не со средневековья.  Был я там. Весь Гейдельберг, можно сказать, в студентах. А ведь это традиционно шумный, задиристый народ. Всегда суются, куда не просят. А там, в Гейдельберге — не узнавал я брата-студента.  Им тоже нет ни до кого дело. Они заняты собой, заняты учебой. Всё тихо, мирно, спокойно. И у начальства с ними нет проблем.

— Немецкие студенты? Со старины люди шебутные и драчливые. Дуэлянты-задиры. Кабацкие драчуны.  

— Но обратите внимание, там же — порядок. То есть, они там между собой, бывает, выясняют отношения. Но не с посторонними, не с туристами. Решительно никого не обижают. И никто не вмешивается — ни ректор, ни преподаватели в эти выяснения отношений. Потому что они сами такие были. Правила такие. Мы же привыкли как: свои привычные правила перелагать на других людей и другие территории.

— Вероятно, это уже — тема и идея ещё одной, основной экспедиции, будущих трудов. Для меня, признаться, тут пока многое не ясно. Полагаю, и некоторым наших соотечественникам это не вполне понятно.

— Откровенно говоря, мне самому кое-что там было непонятно. Предполагаю недоумение тех наших читателей, которые узнают – где-то есть страна, где сам человек идёт и садиться в тюрьму. И никто его не тащит под локоточки.

— Может быть, речь о тех элементах, которым в тюрьме лучше, чем на свободе? В нашем Отечестве такие тоже имеются. Особенно с наступлением холодов.

— Вряд ли. Дело ещё и в том, что у них там очень неторопливый, рассудительный  процесс наказания. То есть, они максимально стараются смягчить наказание. Например, пойдешь работать на завод, будешь исправляться, подпишешь контракты. Там традиционная огромная социальная, спокойная и вдумчивая работа проводится по этому вопросу. Нужно признать, мы всё ещё не умеем по-настоящему эффективно, современно работать с людьми. Из-за этого многие наши, мягко говоря, неприятности. Скажу просто и прямо: если бы нидерландское руководство сейчас пришло бы работать в Украину… Уверен, через 5 лет мы были бы в числе цветущих европейских стран. А может быть, и лидировали бы среди них на субконтиненте. И практически — без преступности.

— Не войти ли с этим предложением в парламент? Прецеденты в истории были. Когда-то звали же варягов – «Земля наша велика и обильна, а порядка не имам, придите княжить нами!». Может быть, пусть голландцы придут?

— Ну, разговор-то у нас, в этой части, теоретический, в сослагательном наклонении: если президента нидерландского выбрали бы и дали ему сформировать нидерландский парламент и нидерландский кабмин… Они очень быстро — за 5 лет Украину превратили бы в цветущую европейскую страну.

— Но народ-то наш остался бы…

— В том-то все и дело. Наш народ… он же, вы понимаете, достаточно специфичен сам по себе. И серьёзная проблема в отсутствии вот этой системы контроля инфраструктуры. У них за спиной у государства стоит невидимая организация которая владеет по сути жизнями всех на этой территории.

Фото: Алиса Новоселова. Нидерландская экспедиция, декабрь 2021 года.
Авторские права на фото принадлежат журналу «Экспедиция»

— За спиной у государства? То есть — нелегально?

— Абсолютно легально. Как старейшая, самая уважаемая организация. Да, традиционно понятная и привычная всем, самая уважаемая старейшая организация. Все на нее молятся, на этот самый  «Водяной щит». Люди, стоявшие у ее истоков… Такие, скажем, как Барон Рембова… Это один из близких друзей Оранского, Наставник Оранского-сына. Морица Оранского. Он учился в том самом Гейдельбергском университете. Это его научный руководитель. То есть, люди, которые с моей точки зрения в европейской истории сыграли ключевую решающую роль. А наше внимание — где то в другом месте. Мы каких-то там королей чтим. А эти люди государство искусственно создавали, первую промышленную зону сделали. Просто, разумно и эффективно возвели систему контроля инфраструктуры, которая не позволяет никому мирное это государство завоевать. Да, завоевывать такое государство невозможно — даже теоретически.

— Мирная-то страна – она мирная. Но ведь предки, современники и наследники Тиля Уленшпигеля порядком воевали. И не валиком, руки в брюки, а страшно и тяжко.

— Воевали, конечно. Ещё как! В особенности с агрессорами, захватчиками. С оккупантами. И  с их пособниками. И с  французами воевали. С испанцами — уже после выхода из состава Испанской империи. Один только ХVII век чего им стоил. Франция навалилась, Англия, Швеция. Кёльн и Мюнстер. Кто там ещё… И всё – на своей территории. Но были и союзники – Испания, монархия Габсбургов и Бранденбург.

— Да-да, это мы и из школьного курса, и из Шарля де Костера помним. Они так организовали свою оборону, что остановили французскую разгромную экспансию. Причём, гениально масштабно, эффективно и просто. Именно — водяным способом. Разрушили свои дамбы и затопили значительную часть своей суши.

— Такой оригинальный и действенный отпор, в конце концов, распространил ту войну на всю Европу. Вообще говоря, вода играет огромную роль в жизни любой страны. И для тех, где её очень мало, и для тех, где её слишком много. Помните Александра Грина – «Бегущая по волнам»? О коллективной героине данной  экспедиции и нашей беседы можно сказать: «Стоящая  на Воде». Отсюда и считаю: там взгляд на вопрос совершенно иной.

                                                      5.                                                           

— Итак, и подготовка к экспедиции, и эта разведка завершена. Что-то вышло строго по плану, что-то — близко к расчёту. А что-то — к удивлению. Новое. И на месте приходилось принимать решения, чего придерживаться строго, а что корректировать. Дальше?

— Во первых, я уже готовлю монографию по «Водяному щиту»

— Та самая таинственная и могущественная структура, которая не связана с государством и притом практически определяет всю его жизнедеятельность?

— Да, та самая.  Да, по этой организации я готовлю монографию на основе экспедиционных материалов. Это первое. Написал 5 книг. И первую книгу свою по сицилийской мафии —  называется «Неопубликованная книга». Это будет весьма объёмный научный труд.

— И сей труд будет опубликован?

— Да, конечно.

— «Неопубликованная книга» будет опубликована? Оригинально…

— Сейчас объяснять не буду. Прочтёте – поймёте.  И ещё: когда работал в Нидерландах,  написал книгу «Архитектура судьбы». Вот этот труд будет издан в ближайшее время. В самом начале года.

— «Архитектура судьбы»… А что, звучит. Найдено.

— Я поработал еще над рядом тем, которые входили в план года. Подготовил, в общем и целом, к выходу новый проект. У меня запланированы два новых проекта на январь-2022. Это – большой проект по безопасности бизнеса. И наконец-то я доконструировал систему Пайкая, — технологическую среду, которая позволяет решать и тактические, и стратегические задачи технологическим способом. Новым технологическим способом, скажем так.

— Должен признаться, в ходе нашей беседы у меня появилась одна, и весьма беспокойная, заноза. Саднит… Вот вернулись вы из этой разведки ещё и с данными о нидерландской воде и о владеющих ею. О тех, которые выше и могущественней государства. А стало быть, владеющих там практически всем. Известна, также ваша концепция «Наука жизни». То есть, наука не должна парить над жизнью, а обязана ей служить. Каков практический смысл привезенных вами «Водяных» данных?

— Смысл абсолютно практичен. Меня интересует — как осуществляется система контроля. Изучаю этот вопрос сейчас. У меня собраны 10 тысяч документов. Вот — сижу и их изучаю.

— Поскольку таинственная эта система – не государственная, то не является государственной или военной тайной. Это их частное ноу-хау? Это кем-то засекречено?

— Откровенно: я не знаю. Не могу ответить на этот вопрос. Во всяком случае – пока.

— Сложно в это вникнуть-проникнуть?

— Не запросто. Тяжеловато. Неделю работаю… Где-то на третий день сформулировал исследовательскую концепцию – систему контроля инфраструктуры. А уже искать мы ее начали на четвертый день. Стали ездить, смотреть — как это устроено, фотографировать и так далее.

— И никто не возражал? Ни со стороны государства, ни и со стороны Водяного щита?

— Смотрите в корень. Я скажу вам так: где-то не возражали. А где то мы встретили и сопротивление. Но опять-таки: это было не в Украине, не в России. Мы работали в Европе. Как только доставалось международное журналистское удостоверение, все вопросы автоматически исчезали. То есть для них журналист — это Бог. И реакция на журналиста… она просто потрясающая. У нас такой реакции и не ждёшь. То есть, если вы журналист, вы там неприкасаемые, вы имеете право…вы… вы… вы… Если, конечно,  вы не вторгается без разрешения в частную собственность…

— А в государственную?

— Пожалуйста. Голландия — это такая страна… Там вас не очень сильно ждут везде. Приезжаете, например, посмотреть некий элемент контроля этой структуры, а она принадлежит кому-то. Вы туда зашли, сфотографировали его. Тут же дяденька выбегает «Что вы тут делаете?». Говорим «Мы -журналисты. Приехали изучить этот объект». Один отвечает: «Хорошо. Изучайте». А другой говорит «Вот тут написано «Нельзя». Поэтому… давайте, знаете ли… как бы за линию!». То есть фотографируйте, делайте что хотите, но вот с этой линии. И не заходите за эту черту. Всё, что нужно, очерчено. Написано: «Не входить. Частная собственность».

Фото: Олег Мальцев, Алексей Самсонов. Нидерландская экспедиция, декабрь 2021 года.
Авторские права на фото принадлежат журналу «Экспедиция»

— Но ведь там и государство есть. Какое никакое. Враги ведь не только в прошлом. И внешние, и внутренние. Стало быть, при всей оригинальности их устройства – должно же функционировать и государство?

— Я думаю, что у Нидерландов вот эта позиция неопределенности, вот эта нейтральная позиция — она по сей день сохранилась.

— Давайте элементарно: них есть границы? Есть госпогранохрана? Таможенная служба?  Полиция? Тайная полиция, наконец?

— Все есть, Ким Борисович. И я уверен, что есть это все.

— Значит есть и тайны государственные, есть секреты, охраняемые законом. Ни одно государство не может действовать только явно. Есть шпионаж, диверсии. Да и в частном предпринимательстве, особенно в среднем и крупном – секреты фирмы, коммерческие тайны, промышленный и экономический шпионаж. Нечестная конкуренция. И прочие, тому подобные, прелестные атрибуты современности…

— Вероятнее всего, имеется все это.  И многое другое.  Но я не помню, когда в Нидерландах шпионов задерживали в последний раз. Нет,  не помню такого.

— Может они не публикуют такие вещи?

— Может быть. Для меня Нидерланды — это очень комфортная среда обитания, оптимально социализированная,  с моей точки зрения — уникальные страна и государство.

— Элементарно: у них есть политические партии? Компартия и другие беспокойные сердца есть?

— Есть, конечно. Помните того грека-коммерсанта Дымбу, в чеховской» Свадьбе», который повторял: «В Греции всё есть!». Вот и я скажу: «Есть! В Нидерландах всё есть» . В том числе и разные политические партии. Да что там: Нидерланды — против Ковида.

— Как это, как это? Как это?

— Очень многие люди в Нидерландах против Ковида.

— ?

— Против самого существования идеи Ковида — вообще. И с этой идеей они там выходят на демонстрации. Культурно, чинно-благородно, без хамства-хулиганства. Но – твёрдой поступью, неуклонно. И впечатление от таких демонстраций огромно.

— В просвещенной демократической Франции бьют витрины. Да и Соединённом Королевстве – тоже… бывает.

— Ну, вот я и думаю, что французы по сравнению с нидерландцами — дикое племя просто. Именно: дикари. Голландцы намного социально-психологически стабильнее. Они законопослушны. И интереснее во всех смыслах слова этого слова.

— Вот давайте — для простого смертного читателя нашего, не вторгаясь в государственные интересы этой замечательной страны. Водяной Щит, в конце концов: что это такое есть? Он такой могущественный, владеет всей водой, которой не владеет почему то государство.

— Мы могли бы посмотреть этот вопрос исторически. Люди, которые стояли за ним — это были очень серьезные люди. Вот этот Барон Рембова…  это не просто человек, не просто преподаватель. У него, между прочим, нет левой руки. И правого глаза не было.

— Не случайно?

— Нет, не случайно. Конечно, потерял на войне. То есть, это рыцари — люди очень  образованные, и очень сильные.

— То есть, изначально это люди оружия?

— Да, это люди оружия.

— И соответственно, приводившие оружие в действие? Люди боевых соприкосновений?

— Да, разумеется.

— И при том — такая мирная, тихая, уютная страна?

— Вот в этом то, я думаю весь и смысл: когда стоит за этим за всем сокрушительная сила и все об этом знают, и все это видели многократно — ни у кого нет желания выходить за рамки и так предоставленных свобод, которые тебе гарантированы. Думаю, вряд ли кто из их граждан захочет жить в какой то другой стране — при таких условиях. Живи-радуйся. Но знай, что за нарушение и преступление наказание неотвратимо.  

Фото: Олег Мальцев. Нидерландская экспедиция, декабрь 2021 года.
Авторские права на фото принадлежат журналу «Экспедиция»

6.

— Как сказал Некрасов, безмятежней Аркадской идиллии… Так, пожалуй, граждане других, беспокойных стран захотят переместиться к ним. А зачем они Нидерландам?

— У Голландии своя мудрая иммиграционная политика. Не помню, чтобы у них когда то были с этим большие проблемы.  

— Там просто климат скверный?

— Климат специфический. Я бы назвал его так. В Голландии  все хорошо. А наш человек там — со скуки помрет.  

— А я, вот, если честно, давно уже мечтаю так поскучать. Поустал от нашего почти непрерывного «веселья». Да и творческим людям, художникам, писателям, учёным, такая атмосфера полезна…

— Это точно, Мне, к примеру, там хорошо работалось. Я бы сказал, что Голландия — это мечта ученого, журналиста. Неспроста великие голландцы зародили целое направление в европейской живописи. Для творца — это просто рай. В Голландии очень легко пишется. Муза посещает постоянно. Появляется просто маниакальное желание писать. Графомания нападает. Я там барабанил по клавишам сутками, спал по два часа в день и не останавливался.

Любой голландец уверен в том, что живет в самой свободной стране в Европе. Он вообще об этом не думает. Привык так жить с детства. Воспитание. У него дом, две машины, сельхозугодья. Он отлично себя чувствует. Ходит на работу. В среднем голландец работает 4-5 часов в день. Он выращивает коров, вырабатывает сыр и масло, и так далее и тому подобное. Фермер или инженер или еще кто-то. Деятель искусства.

— Но известно: на голландском базаре всё дорого…

— Да, это не дешевая страна. Но её граждане считают, что  и честь, и здоровье дороже голландского сыра.

— Это сопоставимо с….?

— С Германией соизмеримо, по ценам. Там хороший кофе дорого стоит: 10 евро. Но ведь это – очень хороший кофе, как в Германии. Колбаса — так это колбаса, как положено… Там  продукты — очень качественные. Там жить полезно и в этом отношении.

— Самые благополучные страны, которые мы такими считаем — все равно так или иначе сотрясены эпидемией. Что же Нидерланды в этом смысле?

— Всё, что касается государственных учреждений – как в мире. Как положено. Чётко, строго. Согласно правилам. Все остальное — как будто и нет никакого официального и принятого в Европе основоположения. Заходишь в магазин и всем все равно — в маске ты или не в маске. Они там, бывает, в масках. А столь же нередко – и без таковых. Как тот каравай – кого хочешь, выбирай.  Иногда спрашиваю код. Но никогда не требуют предъявлять.  Что-то вроде, как у советского классика: часовой спрашивал пропуск. А если его нет – пропускал и так.  

— А прививки?

— Там, куда мы заходили, практически никто не обращает внимания на это. Ну вот например был случай. Мы в некоем городе решили, пардон, посетить туалет. Ресторан — на центральной площади.  Вот я сходил туда, девочки тоже. Потом Алексей Иванович пошел. Так  у него QR-код спросили. У нас нет. Не очень понятно. Но – никакого  страха и ажиотажа…

— А санпросвет пропаганда и прочее?

— Наоборот, контр-пропагада. То есть вот эти демонстрации. Они печатают кучу продукции, говорят «Нет! Прекратите из нас делать дураков. Никакой пандемии нет!» Там простой алгоритм: « Оставьте нас в покое».
И правительство — оно сейчас позеленело. Голландцы очень жестко дали понять, что не потерпят у себя ничего подобного… Любая попытка ограничивать свободу голландцев вызывает в обществе бурю.

— Олег Викторович, обычно более менее осведомленные журналисты не спрашивают у нескольких категорий трудящихся «Довольны ли они проделанной работой». Не принято спрашивать у художников, у писателей, и у ученых, потому что интеллигент не может быть доволен. Я, все таки, спрошу. Вот эта часть работы, которая сделана на данном этапе – довольны или…

— Я удовлетворен.

— Глубоко?

— Ну, не до слез, конечно. Но в целом – да.

— Как у Брежнева, помните: «С чувством глубокого удовлетворения».

— Да, отец мой говорил: «Я расстроен, но — не до слез». То есть я тоже удовлетворен, но недостаточно.

—  И что дальше?

— Дальше, с моей точки зрения, вторая экспедиция. Она запланирована на лето 2022 года.

—  Статус кво? В Нидерланды?

— Да. Где и будет первая монография заканчиваться. Мы будем добивать доказательства. Потому что мы, как сказано, уже разведку провели – знаем,  что делать теперь. Нужно доказать ту теорию, которую мы в виде исследовательской концепции выдвинули.

— План новой экспедиции уже будет более конкретным и подробным?

— Конечно. На то и данные разведки. И их обработка. И книга будет. Будем возвращаться — будет и книга. Мы сейчас начнем ее писать поэтапно…

— Вот, собственно, исчерпан и мой план этого интервью. Удачи вам и вверенному вам судьбой Экспедиционному корпусу. Только уговор: за вами следующая наша встреча — после финала новой экспедиции. Обещаете?

— Конечно! До встречи.

— Удачи.

— Спасибо.

Странички блокнота стенограммы беседы с академиком Мальцевым Олегом Викторовичем с вами листал журналист Ким Каневский

Полная видео версия эксклюзивного интервью по мотивам Нидерландской экспедиции доступна по ссылке.

Подписывайтесь на наши ресурсы:

Facebook: www.facebook.com/odhislit/

Telegram канал: https://t.me/lnvistnik

Почта редакции: info@lnvistnik.com.ua