4. ВПЕРЕДИ – КРУТОЙ ПОВОРОТ…
– Однажды приятельница мне сказала? «Вот — есть возможность заняться интереснейшим делом. Нужно кое-куда поехать». Я, конечно, хотела обсудить это с родителями. Между прочим, нужна была некая сумма. $1000. Очень большие деньги. Тем более, для студента. Пыталась подработать. Да и родители помогли. Ну, в общем, поехала в Турцию. Причем, мы сначала отправились в Москву, там нас тестировали на знания английского языка. Я сдавала экзамен. Сдала. А уж потом полетели в Анталию. И вот, с того момента я поняла: все, что написано на бумаге – так сказать, первичнее, чем устные договоренности. В Турции все получилось не совсем так, как нам рассказывали. Точнее, совершенно по-другому. Мы вовсе не работали в отелях. И работа наша фактически не имела отношения ни к английскому, ни к немецкому языку. Более того, в немецких отелях вообще… терпеть не могли русских. Потому что, когда русский отдыхает, потом долго приходится убирать и даже ремонтировать. Мы работали как трансфермены, потом — как гиды для русскоговорящих товарищей. Люди приезжают, ты их с табличкой встречаешь, сажаешь в автобус, кратко инструктируешь, помогаешь при поселении, связываешь их с гидом. Ну, и дальше — экскурсии и все дела. Так что, по сути, к языку это не имело практически никакого отношения. И это было обидно.
– Вам должны были это засчитать как практику.
– Нам это и засчитали как практику.
– А какая же это практика для переводчика?
– Никакая. Это была работа. По сути, практики языка не было. Уже когда мы приехали, нам сказали прямо-попросту: «А вы что, всем обещаниям, что ли, верите? Взяли 4 листа текста — и учить, потому что вы это будете людям рассказывать». Ну, и…
– Есть еще один вопрос в связи с этим поворотом судьбы. Люди моего поколения, увлеченных и вовлеченных в языки и в переводы, почти неизменно попадали в поле зрения спецслужб. В особенности те, кого так или иначе включал в себя «Интурист». Если не секрет, вас как-то миновала чаша сия?
– Абсолютно. На студентов тогда не обращал никто внимания.
– А в детстве вы не хотели стать шпионкой, разведчицей?
– Нет. Это было страшновато. В моем детском представлении разведчиц пытали, убивали. В общем, нет. Зоей мне — не хотелось.
– Ну, это партизаны. А вот что касается шпионажа с закордонной работой, агентура, резидентура? Это все – ещё и языки.
– Это все, конечно, очень интересно. В кино. А в реальной жизни уже начинался бизнес, бизнес-отношения, деловая репутация и пр.
– Между прочим, советский супер-разведчик, названный полковником Абелем, и по разведлегенде, и реально был бизнесменом весьма успешным. Хоть и сгорел на ерунде (на всякого мудреца довольно простоты), владел и двунадесятью языками, и фундаментальными законами бизнеса, и бизнес-тактикой.
– Так и Серебрянского считали долгое время финансистом. И не без оснований. А это вообще выдающая личность в истории разведки.
– Вот я и говорю: эта романтика Вас не вовлекала?
– Как читателя и кинозрителя? Пожалуй. И намного позже, не в студенчестве. Лет 25, когда я стала смотреть уже другие фильмы, другими глазами, когда я узнала, кто такие Абель, Эйтингон, Судоплатов, Серебрянский, Маркус Вольф, разведчик №1 ХХ века. Вот тогда это уже стало интересно. Но студенчество было совсем иным. Вот представьте: достаточно упрямый человек, который попадает в другую среду, хотел там говорить на английском и немецком языках. А там его не понимают ни на английском, ни на немецком, а говорить надо… на турецком. А я турецкий не знала. Опять первая реакция – я ни за что в жизни не буду говорить на их турецком. И однако же, попадаешь в среду, приходится справляться с простейшими вещами.
– И читать нужно было на турецком ?
– А читать особо не надо было, мы знали, что и где будет происходить. Но однажды получилось так, что в перерывах между трансферами мне нужно было из точки А попасть в точку В, а между ними расстояние было, на минуточку, 4 часа. И нужны были сделать 2 пересадки на автобусах, и там тебя вообще никто не понимает – обычные местные люди. Ну, и села на какой-то другой автобус, и не сразу я поняла, что еду не туда. Я не знаю, где я еду. GPS тогда еще не было. У меня самый-самый простой мобильный телефон. Я помню, пытаюсь что-то объяснить водителю, и он говорит: «Да-да!» И меня это так разозлило. Я ору «Остановись!», а он меня просто высадил в каком-то поле возле заправки, и уехал. Ни карты, ничего. А через 2 часа нужно быть в совершенно другом месте. Рассердилась. И иду на какую-то заправку, нахожу какого-то человека. И тут меня просто прорвало – я начала говорить по-турецки. Худо-бедно, но он меня понял. Понял! Рассмеялся, сказал, что нужно делать, довез до остановки. Объяснил — на какой автобус мне надо. И на самом деле чуйка тогда не подвела, хотя оказалось — я вообще ехала в противоположном направлении.
– Вы знаете, О’Генри говорил: «Никакой язык человеку не труден, если он ему очень нужен. Я однажды умудрился понять приказ улетучиться, отданный на древнекитайском и подтвержденный дулом карабина».
– Вот-вот.
– Видимо, Вам очень нужно было. Жизненно необходимо.
– Мне очень нужно было понять. И чтобы меня поняли. С тех пор дальше уже пошло. Я не говорила по-турецки как-то уж сильно хорошо, но в принципе люди меня понимали. А там уже — с моей крымской внешностью — ко мне вообще не относились как к русской.
– За свою имели?
– Да. У меня совершенно обычная, полутатарская внешность…
— Вообще говоря, с некоторых исторических пор это – не такое уж исключение и среди великороссов…
– Там так воспринимали, и я немного подводила глаза, надевала кольцо на другой палец, соответственно, замужней женщиной воспринималась.
— Догадываюсь: студенческую вашу жизнь монотонной не назовёшь…
— Это – точно…
— И всё же, в конце концов и после всего, у вас защищен диплом. И тема тоже своеобразна?
— Прежде чем мы дойдем до диплома, нужен еще один эпизод. Во-первых, из Турции я вернулась с четким пониманием того, что в этой жизни очень важно научиться зарабатывать деньги.
– До отъезда Вы заблуждались на этот счет?
– Не было такой четкой осознанности. Было юношеское убеждение в том, что я с деньгами точно разберусь. Я, мол, все равно как-то что-то «порешаю».
– Такую роскошь позволяли себе не многие. В основном – поэты. А откуда взялось у вас это прекрасное и небезопасное убеждение?
— Я была тем ребенком, который работал, т.е. 9-11 класс, после школы я работала.
– Зарабатывали?
– Совершенно официально работала. И зарабатывала. Даже несмотря на то, что я несовершеннолетняя. Неполный рабочий день. Вот эпизод. У одной учительницы подруга была директором гостиницы «Украина». Это на пл. Ушакова в центре Севастополя. Ей требовались две девочки — нужно было меню перевести на английский. И в 9 классе это была моя первая официальная работа. В гостинице со мной поговорили. И я приступила к работе. И быстро выросла. То есть, в прямом смысле — имею в виду, вытянулась. Внешний вид у меня был, мягко говоря, не детский. Южанки обычно вырастают быстро. И в 14 лет я выглядела старше. Лет на 20. Я работала 3 месяца по 5-6 часов, зарабатывала деньги. В гостинице успела поработать во всех отделах. Да, это было исключение, т.е. никто из моих школьных друзей так себя не обременял.
– Вам даже по закону можно было работать-зарабатывать – только в виде исключения. И не более четырёх часов в день.
— На эти первые заработанные деньги купила мобильный телефон. С той поры привыкла думать «С работой у меня проблем не будет никогда». И правда, у меня с ней никогда проблем не было. Была проблема в самом понятии «работа». Работать-то я особо не хотела. Из Турции вернулась с четким пониманием: нужно научиться зарабатывать деньги. Не выкручиваться из ситуаций, не ставить латки на судьбе, а именно нормально, целенаправленно, спокойно найти какое-то интересное дело, какую-то нишу. Второй год прошел. Интереснейшая у меня была практика на Массандровском заводе вин. Вообще поворотов судьбы было много…
Один из главных поворотных моментов – конец 3 курса; я решила, что поеду в США. На стажировку. По программе CC USA — на полгода. Все собеседования мы прошли, визы, документы получили и поехали. Та опция программы, по которой ехала я, предусматривала: работаешь, стажируешься, в свободное время отдыхаешь-веселишься. Ехали совместить приятное с полезным. И опять – поворот. Выяснилось: выбранная опция, совершенно не соответствовала обещаниям. Приехали, нам говорят: «Хотите, можем отправить вас в аквапарк». И кто-то будет надувать круги, а кто-то будет спасателем в бассейне. Ну, смотреть, чтоб детки не утонули. Мы говорим: «Как так?» Люди крутят у виска: «Вы что, ребята? Вообще радуйтесь, что вам хоть что-то тут дают. Вы никто и звать вас никак». И у нас, конечно, конфликт. Договаривались-то о другом.
5. ВОТ НАМ — И РАЗ…
Получилась любопытная штуковина. Мы должны были заплатить неустойку — «раз вы не хотите работать спасателями или еще кем-то, платите штраф и валите, живите, как хотите». И в итоге: у меня в кармане $2, в руке чемодан, жить негде, никого не знаю в этой стране. И обратный билет у меня… через полгода. Вот где-когда детство кончилось. И включились мозги. Не буду подробничать о том, как тяжело нам дались первые сутки, как мы какими-то мистическими путями нашли человека некоего, который порекомендовал одно, другое, третье. Как мы в газетах искали хоть какую-то работу. И как нашли. И как в итоге я успела поработать в самых разных местах, побывать и на севере, и на юге страны, в разных средах.
– Значит, денежки появились, все-таки?
– А без денег в Америке ты никто. Ты без денег сделать ничего не можешь.
– В нашем отечестве — примерно так же…
– No money – no honey. Нет денег – нет меда, т.е. нет разговора. Я во многих местах поработала, я даже пару недель в юридической конторе поработала. Это было весьма интересно. Там вообще другая логика, другие подходы.
– Когда лбом уткнулись в эти проблемы, у вас было какое-то неверие в себя, падение духом?
– У меня была невероятная злость на себя — за то, что я оказалась таким лохом. Вот просто поняла, что я лох конченый. Точно могу это сказать. Я поняла, что все мои золотые медали, все мои дипломы, вся живость моего ума, никому не нужны. Это никого не интересует. Интересует только одно – что ты фактически умеешь делать?
– И вот в какой-то момент видите, что, оказывается, можете выгребать против течения?
– Именно. Прошло полгода. Было несколько вариантов. Вариант №1 – остаться в США. Вариант №2 – поехать домой, ряд экзаменов сдать в США, ряд — на родине, соединить этот ряд экзаменов, вернуться в Америку и учиться, получать уже третье образование, потому что я еще училась очно и заочно одновременно. Очно «На переводе», заочно – «На менеджменте» туриндустрии. Два ключевых варианта. Я могла остаться в США и продолжать работать, зарабатывать деньги. Потом подать на Green-карту, как тогда делали многие. Могла просто уехать и больше никогда не возвращаться. Я решила, что я все-таки съезжу на родину.
– Т.е. уехать от этого всего? Не вышло – так не вышло?
– Да.
– А вот когда вышло, Вы начали в себя верить?
– Самоуверенности было, хоть отбавляй, с самого начала. А тут пришла вера в то, что я смогу найти дело, которым буду заниматься, где буду нужна и будет от меня какая-то польза, и надежда на то, что это будет действительно что-то стоящее… Но в Америке я этого не нашла.
– Ну, не пропала же.
– Сложно описать на самом деле тот жизненный «американский» опыт, который во мне остался. В определенный момент я поняла, что просто не хочу жить в этой стране, что все равно отсюда уеду, хотя бы даже на какое-то время. Во-первых, я поняла, что тупею. В прямом смысле слова. Что я начинаю точно так же, как они, на калькуляторе вычислять простейшие вещи. Поняла, что стала медленнее. Это даже испугало.
– Устала просто, может быть…
– Поэтому я решила, что уеду в Украину, закончу там (полгода) учиться, получу два своих диплома и дальше уже приму решение. Соответственно, я вернулась в Украину. Мама меня не узнала. Она не поняла, кто стучится в дверь, в прямом смысле этого слова. Сказала: уехал ребенок, вернулся другой человек. Она меня не узнала. Ну, еще к тому же в какой-то степени да они и не ожидали, что я приеду. Она говорила: «Это какой дурой надо быть, чтобы променять вот то на вот это». Сладкую американскую жизнь на горькие украинские крымские мотивы.
— Ничего себе «Сладкая жизнь»! Слаще некуда…
–– В том-то и дело, что пока ты там не побываешь… Все, что показано в Голливуде, в кинематографе, это все — надувной мыльный красивый и радужный пузырь. Шоу.
– Но вы ведь, насколько я понял, не от трудностей сбежали. Хотели, что называется, остановиться-оглянуться. Собраться с мыслями?
– Верно. 19 лет и недополученные дипломы.
– Но повзрослели, видно, здорово. До неузнаваемости…
– Да, безусловно. 2 года, которые я доучивалась, в Ялте тоже работала в гостинице. Подумывала — может быть, гостиничный бизнес открывать или что-то в этом роде. Там много маленьких домиков. Была идея купить дом, сделать ремонт, переоборудовать его в мини-отель, на 6-8 номеров. В Крыму это абсолютно нормально. Я имею в виду, это востребованная тема была и будет, потому что люди хотят отдыхать и отдыхать с комфортом.
– И все равно вы не усидели?
– Думала, может быть, следуя совету родителей, поехать в Москву. И какое-то время провела в Москве. Мне этот город тоже не понравился. Я начала там задыхаться на 3-4-й день.
– Слушайте, вам везде не нравится! Может быть, у вас неуживчивый характер?
– Это есть, это присутствует, скрывать не буду. Но даже в США были некоторые места, которые мне действительно нравились. Мне нравился юг, мне очень нравится Техас. Я терпеть не могу Нью-Йорк, там делать нечего.
– Юг – это же традиционно «Эксплуататоры трудового негритянского народа».
– Южане — люди, которые носят оружие за пазухой, следят за своими словами и соблюдают договоренности. Я Вам отвечу так. Это люди, с которыми можно и приятно иметь дело. Они по-другому воспитаны, в отличие от словомолов североньюйоркских, которые много говорят, очень много шпрехен и очень мало махен.
– Южане, они всё еще склонны к расизму?
– Я бы не выражалась настолько громко. Но в какой-то степени они весьма традиционны. Это не значит, что они как-то гонят на черных. Академик Мальцев Олег Викторович был там в командировке, мы приехали в Техас, в стейк-хаус, там вокруг нас сидели одни черные, кто-то праздновал День Рождения своего ребенка, т.е. мы не чувствовали вообще ничего «Такого». Мы попали в отличное место, в домашнюю атмосферу, где кто-то с нами и здоровался, даже и прощения просил за то, что они громко поют песни, потому что у ребенка такой день.
– И куклуксклановцев не видели?
– Нет, конечно, нет.
— И вот, наконец, вы – дипломированный специалист, даже дважды дипломированный. У Вас такая синтетика – бизнес, менеджмент плюс English language. Уже нет неприязни к этой «мове».
– Нет, неприязнь закончилась.
– Может быть, даже любовь появилась какая-то к ней?
– Он просто стал инструментом понимания других людей.
6. ЭФФЕКТ МАЛЬЦЕВА…
– И вот здесь уже, хотите или нет, Вы – взрослая самостоятельная женщина. То есть, предоставлена, в принципе, сами себе. Вы где-то в это время оказались в орбите академика Мальцева Олега Викторовича?
– С Олегом Викторовичем встретилась я в 21 год. Закончила 5 курсов, получила второй диплом специалиста, переводчика с английского и немецкого языков. Я тогда работала в гостинице. Видимо, неплохо работала: за полгода стала арт-директором. И даже попала за стол директоров, можно так сказать. Представьте, утренняя обычная планерка, сидят три каких-то московских директора, три местных директора, мужики по 40-50 лет, и я, девочка на 21-ом году жизни. Это была совершенно другая среда и совершенно другая ответственность.
– Там была вакансия? Или Вы кого-то «подсидели»?
– Был совершенно другой арт-директор. У него вышел конфликт с этими директорами. В результате он послал их к чертям собачьим в прямом эфире, и они разошлись. И так сложилось, что кроме меня просто никого не оказалось.
– Т.е. Вы никому не перешли дорогу?
– Нет. Я Вам больше могу сказать, я даже не рассматривала, что такое возможно, что такое бывает. Сотрудница занимается анимацией, продумывает детские и взрослые праздники, т.е. это event-менеджмент, концертная деятельность, организация приезда артистов и пр. Я никогда не думала, что организатор досуга может выйти на какой-то другой уровень. Там была дама, Наталья Люблинская; она в определенный момент сказала: «Давай, Ира, попробуй на полгода. Кто-то должен это делать. И это другие деньги, другая ответственность А где тебе что-то неизвестно, непонятно, не стесняйся, приходи, буду помогать». И вот Люблинская согласовала эту вещь. Сначала все весьма скептично на меня посмотрели, а потом я начала пахать. Считайте, я там жила, в этой гостинице. Я работала с утра до ночи. Причем все – от контроля расстановки стульев до согласования Верок Сердючек, «НеАнгелов» и всех остальных.
– А у Вас были сотрудники, помощники, подчиненные?
– Да, конечно.
– Управлялись с ними?
– Не сразу. Сначала это были друзья. У меня там было два друга, и мы спокойно работали. И я была одна среди многих, скажем так. Потом я стала, как это называется, шефом этой группы. Тоже ничего особо не поменялось, потому что все свои, доминирования не было. Потому что шеф отвечает в большей степени за моменты, связанные с руководством, а не с товарищами. А товарищи, в основном, были – парни. И парни знали, что делать, им не надо было рассказывать, что делать. Т.е. у нас были хорошие, нормальные отношения. А вот когда приехали другие товарищи, там уже пришлось тяжело, потому что сразу началось «Кто ты вообще такая? Меня здесь пригласил директор». Помню момент, их было 15 человек, я их собираю на совещание, объясняю, что мы будем делать, на меня смотрят весьма скептично и в конце откровенно говорят, что «Нас сюда пригласил Макс. И мы вообще не собираемся тебя слушать. Говорю: «Хорошо. Это все, что вы хотели сказать?» «Да». «Отлично. Пошли вон отсюда!» И они не знали, что у меня прямой доступ к тому же Максиму Владимировичу. Я прихожу, говорю: «Люди, которых Вы порекомендовали, не просто не подходят под эту деятельность. Они весьма вальяжно распространяют о Вас определенную информацию, отказываются подчиняться и не хотят работать». Через 2 дня двоих выставили. Остались еще четверо, они прижали хвосты, и в принципе уже вопросов не было.
– Вработались, вошли. Ну, и очевидно, это оплачивалось более-менее солидно?
– Скажем так, это хорошо оплачивалось. Это были совершенно другие деньги. Но и совершенно другая ответственность. Мой последний год до встречи с Олегом Викторовичем, это даже не год — это были 4 месяца ада. Мне поставили задачу составить летнюю программу отдыха и реализации программы культурного отдыха для отеля, для взрослых, подростковых и детских групп. Мы эту программу летнюю составили, назвали ее «92 дня праздника». У нас были – неделя танца, неделя Рио-де-Жанейро и т.д. Т.е. вот все лето мы поделили на недели и каждый день отдельная программа с артистами, конкурсами, квестами. Это огромный объем работы. Соответственно, программу нам эту утвердили, сказали: «Программа яркая, интересная! Круто! У нас никогда такого не было. А теперь идите и выполняйте». И вот тут уже в первый месяц я поняла, что мы слишком замахнулись, т.е. мы нашими силами это не тянем. И понятное дело, в какой-то степени и Люблинская помогала, и все остальные помогали, но было много всяких технических моментов. Знаете, как говорят, брак губит бытовуха. Так и здесь – великие какие-то начинания губит техническая ересь.
– О, как мне это знакомо! Гладко на бумаге…
– Именно! Забыли про овраги. Т.е., по сути, я 92 дня, если я в сутки спала хотя бы 2 часа – счастье. К августу я была уже просто выжата, как лимон, у меня сил не хватало уже практически ни на что. Однажды серьезно заболела.
-Итак…
— Итак, мне 21 год, у меня есть деньги. Решила, отдам их родителям и купим квартиру. Приехала домой из Ялты и… я месяц спала. У меня просто сил не было. А потом… У меня мама – человек, который обычно начинает определенного рода противостояния. Или подталкивает, что надо срочно в этой жизни менять. «Хватит тебе сидеть дома! Хватит спать. Иди, работай или езжай за границу». Тут-то и возник, наверно, самый главный момент в моей жизни – поняла, что не хочу никакой работы, устала от людей, от всех этих глупостей, предательств, от того, что люди дают слово и его не держат. К 21 году добилась управляющих должностей, доступа к «белым» и «черным» кассам, мотоцикл думала купить, еще что-то сделать. По сути, начало жизни, а жить ты уже не хочешь. Я не просто не знала, что мне делать, мне делать не хотелось ничего.
– Ну, синдром переутомления. С кем из нас не бывает…
– Нет, это был не синдром переутомления. Это был синдром человека, который на своем энтузиазме, разносторонности добился всего, о чем мечтает человек обычно добиться хотя бы к 45 годам – купить квартиру, нормально зарабатывать, иметь доступ к хорошим инвесторам. У меня это все было, и оказалось… мне это все было и на фиг не надо.
– Срабатывал еще закон опережающего роста потребностей. Пока у вас оказалось то, о чем мечтали, вы уже в это время были другой, и Вам уже нужно было что-то другое, большее.
– В тот момент времени я поняла, что все, к чему я стремилась, потому что мне рассказывали, что это круто, это здорово, за это нужно рвать аорту – что это все не стоит и яйца выеденного.
– Может быть, и не стоит. Но заметьте: Вам для того, чтоб в этом убедиться, нужно было сначала все-таки рвать аорту и всего этого добиваться. – Но для того, чтобы убедиться в этом, надо же сначала это все получить. Иначе это чисто теоретически, романтически «Ну, что такое деньги?». Знаете, один мудрец сказал: «Хорошая мебель для счастья не нужна. Но для того, чтоб в этом убедиться, надо ее иметь».
– Поскольку себя мудрецом не считаю, спорить с уважаемыми людьми мне не пристало. Толкую о том, что касается меня лично. И вот спрашиваю себя: «Что в итоге?» Я ничего больше не хочу, жизнь закончилась. Всё. Ты уже всё попробовала. «Круто жить за границей?» – я увидела, что такое «круто жить за границей», начиная от бомжей, блевотины и пр., заканчивая «О, великий демократический народ!» Т.е. все, что «здорово» в этой жизни, я на это посмотрела.
– Отчаянье? Прострация?
– Нет, это была пустота. Просто пустота. Вакуум… И эта пустота становилась все больше и больше. Дальше-то что? Не было ответа на этот вопрос.
С Ириной Игоревной Лопатюк беседовал журналист Ким Каневский
Подписывайтесь на наши ресурсы:
Facebook: www.facebook.com/odhislit/
Telegram канал: https://t.me/lnvistnik
Почта редакции: info@lnvistnik.com.ua
2 thoughts on “Обыкновенные чудеса жизни… Часть 2”