В Одесском театре юного зрителя им. Юрия Олеши уже год как идет спектакль под названием «Клятвенные девы». Идет раз в месяц, собирая людей даже по карантинным меркам немного – но зато ни один человек с него не уходит. Не только не уходит, но и на два часа забывает о шоколадке, которую вытащил с третьим звонком из сумки, а она так и осталась в руках нераспечатанной…
Пьеса екатеринбуржца Олега Михайлова, фаворита российских фестивалей, в 2009 году перебравшегося на ПМЖ в Харьков, была поставлена во множестве театров от Таллина до Камчатки. Она повествует о странном древнем обычае, который существует в Албании и поныне. Согласно своду старинных албанских законов, именующемуся Канун, если в семье нет мужчины и нет наследника мужского пола, то одна из женщин семьи – девственница – должна принести клятву и стать главой рода, именно мужчиной. Речь, естественно, не идет о специфической операции; девушка просто стрижет волосы, одевается в мужскую одежду, берет мужское имя, мужское местоимение и все мужские права и обязанности. Мужчины в деревне относятся к «бурнеша» (так это звучит по-албански), соответственно, как к «своему».
Но кто знает, что таится под тёмной водой – в душах таких клятвенных дев? Что происходит за закрытыми дверями их домов? Об этом спектакль. Имеют ли право на жизнь старинные обычаи и законы, если ценой их становится личное счастье?
В спектакле ноль мужчин. Есть условный сумасшедший урод Салли, которому насильно привезли невесту из другого села – чтобы заполучить наследника того самого мужского пола. Девушку ежедневно подпаивают снотворным и запирают в комнате с уродом «на случку», пока наконец она не выказывает признаков беременности. Мать урода Эдона относится к девушке с состраданием, но не смеет перечить главе семьи – той самой, а правильнее сказать, тому самому «бурнеше». Когда-то Кеки был красавицей Кекилией, но война в Югославии внесла свои коррективы и перед оставшимся без мужчин семейством замаячил вопрос «кому мы достанемся?». С тех пор Кеки взял на себя ответственность «заботиться» о сестре Теуте, безмолвной невестке Эдоне и саркастичной племяннице Лири, которая с 15 лет прикована к инвалидному креслу, получив пулю в спину после того, как зарезала 8-летнего ребенка, расстрелявшего из ружья ее брата – обычная сцена принятой в Албании кровной мести (не станем проводить никаких параллелей с Одессой, хотя уголовная хроника последних нескольких недель, типа «парень убил отца и обмотавшись его кишками вышел голым из дому с отрезанной головой в руках», доставляет…)
«Клятвенные девы» — только на первый взгляд спектакль о бесправии албанских женщин. Женщин в этом спектакле не жалко. Женщины только и делают, что ненавидят, гнобят и предают друг друга. «Привыкай, ненавидеть легче, чем любить, скоро сама поймешь! — бросает Лири (роль точнейше исполнена актрисой Ириной Шинкаренко) Розафе, молодой невестке в доме. – В этом доме не плачут, только проклинают и ненавидят». Еще здесь заедают оставшийся от американцев бурбон снотворным и слушают философские рассуждения зловещей старухи, которая пришла шить пеленки для будущего ребенка (актрисе Ляне Каревой в этой роли действительно страшно заглянуть в глаза): «Что такое Бог? Бог это смерть».
Даже смерть становится богом желанным по сравнению с богом насущным: «мужчиной» в семье. Кеки исправно, словно заведенный робот, соответствует Кануну, домочадцы тоже стараются («Ты любить его должна, руки ему целовать – за то, что он мужчина, заботится о нас», — поучает мать строптивую Лири). Но такая «забота» явно у всех «из ушей лезет». При этом позволить себе мечты об «уехать» может только Лири и 18-летняя Розафа – которая, как оказывается, забеременела еще до «случек» с Салли от некоего американца Майкла, который работает в посольстве и обещал ее забрать с собой в Америку. Лири рассчитывает на то, что сможет уехать с ней, и помогает ей раздобыть ключи от сейфа, куда Кеки спрятал их паспорта. Но натерпевшаяся от семейства девушка не желает тащить за собой даже дружественную часть всей этой дикости в свою новую жизнь – и в итоге получает пулю, уже переодевшись в модные джинсы для побега. Пулю всадил в нее Кеки, среагировав на подключенную к сейфу сигнализацию. И пока за ним едет полиция, он спешно передает девственнице Лири свой пост «мужчины в доме». Огромной, сверхчеловеческой мощи сила многовековой традиции давит на протестантку Лири, она покоряется Кануну и принимает клятву.
Этот спектакль поставила режиссер Наталья Юрьевна Прокопенко – 19 февраля, в день показа, она отпраздновала свой День рождения. Днем рождения, несомненно, ее постановка «Клятвенных дев» может явиться для каждого вдумчивого зрителя – как, заметим, любой спектакль этого режиссера. Настоящим культурным событием для Одессы в 2015 году стала «Обезьяна Кафки», поставленная в тандеме с актрисой Надеждой Марченко (исполнительницей роли Кики в «Девах»). Сейчас в том же ТЮЗе идет другой спектакль Натальи Прокопенко: «Будьте вы счастливы!» по А. Володарскому. Летом во дворике ТЮЗа собирал максимально возможные толпы её спектакль «Лёвушка» (повесть А. Крыма), которому охотно «подыгрывали» одесские закаты…
Говоря же о «Клятвенных девах», невозможно не отметить гипнотическое музыкальное оформление Геннадия Бойченко, которым буквально просочено действие шестерых актрис на сцене. А колдует старуха-белошвейка с трубкой так вообще под фрагмент из Dead Can Dance. Этими звуками действие набухает, растет и поднимается на такой уровень, которого от «детского» театра просто не ждёшь! Невероятно герметичная сценография, завязывающая в один крепкий нервный узел как мучительную затхлость современного села (согласно официальным данным, в Албании до сих пор живут около трёх тысяч бурнешей), так и величественное античное прошлое этой земли – Ольги Смагиной.
Еще одна фамилия, которую бесспорно нужно назвать – исполнительница пронзительной роли Теуты, заслуженная артистка Украины Оксана Николаевна Бурлай-Питерова. Чтобы читатели понимали: вообще-то, она директор и художественный руководитель Одесского ТЮЗа. «Просто не захотела прощаться с профессией», — как объяснила нам в краткой беседе после спектакля Наталья Прокопенко.
«Я не люблю социальное. Я считаю, что это вообще не для театра. Станиславский тоже говорил, что социальное не должно быть в спектакле, человек должен глубже узнавать себя, но не узнавать о социальном через театр. Для этого есть журналисты. Я долго разбиралась с этой молодой режиссурой, которая в виде социологов. Вот эти все вербатимы… Понимаете, я все это знаю гораздо больше, чем такая пьеса. Вот она сегодня вышла – и она уже старая, всё», — поделилась режиссёр. Необходимо отметить, в подтверждение ее словам, что «старыми» «Клятвенные девы» не станут никогда.
Дарья Тарусова