Автор очерка – Анатолий Митрофанов
(Продолжение. Первая часть здесь).
3. МАСТЕРА, ПОДМАСТЕРЬЯ, УЧЕНИКИ И ДИЛЕТАНТЫ.
…Всякий профессионал нашего дела знает: оно включает в себя очень много компонентов, но может быть представлено в виде двух начал – творческого и технического. Первое по своей природе близко к искусству. Оно во много иррационально, интуитивно, требует особого состояния души, которое в искусстве называют вдохновением. Многое в этом смысле зависит и от изначальной, природной одарённости сотрудника, и от того, под чьим влиянием он, как говорится, становился на ноги. Можно сказать – чья школа. Шерлок Холмс и Нат Пинкертон были выдающимися сыщиками. Некоторых их прототипов и реальных последователей и в прошлом, и сегодня называют настоящими художниками сыска. Потому что профессиональный сыск, окромя огромной истории и сложнейшей теории, есть ещё и искусство. А значит, составными успеха тут являются и творчество, одарённость, талант, яркость личности. Речь – не только о практических сыскарях: исключительно важен командный и профессорско-преподавательский состав.
А ведь всё это говорят и о художниках. Повторюсь: да, в истории нашего дела есть имена, носителей которых так и называют: художник. Художник сыска. Художник следствия. И тут нет никакого преувеличения – достаточно познакомиться с их жизнью и делами. А вторая составная… вот рассказывают оперативники и следователи о тех или иных делах: «я носом почуял…», «мне сердце подсказало…», «а остальное уже было делом техники…». Последнее – не такая уж простая штука, опять-таки – как в искусстве. Будь живописец или музыкант хоть трижды талантлив, без овладения техникой, технологией, он попросту не сможет воплотить свой талант. А техника в любом деле – явление вполне рациональное, даже и рутинное. Может быть, лично мне было немного легче осваивать эту часть дела потому, что в отрочестве и юности был я человеком заводским, станочным, с вполне приличным разрядом. А дорога к нему лежала через годы ученичества, изучения техники, освоения технологии под руководством настоящих мастеров, художников своего дела.
Продолжим параллель с собственно искусством. Кто успешно преподавал в творческих вузах? Вспомним: театр Владимирова, театр Товстоногова. Театр Ефремова. Кино Герасимова. Кино Бондарчука. Мастерская Грекова. Мастерская Костанди. Но ведь они и преподавали свою науку, своё искусство и своё ремесло будущим актёрам и режиссёрам. То же – на факультетах изобразительного искусства, сочинения и исполнения музыки. Эффективность преподавания связана не только со спускаемыми сверху программами, но и с личностью преподавателя, его известностью, его заслугами, профессиональным авторитетом. И с тем, что изложение общедоступной теории он сочетает с прожитым, пережитым и понятым лично. Но очень многих носителей именно таких качеств под шумок «Кадровой оптимизации» и «Дороги молодёжи!» изъяли из оборота. Уж дурость это чья-то или диверсия (кстати, одно другого не исключает), а только не могло сие не отразиться отрицательно на качестве подготовки воинов Закона. Я вам скажу, встречаюсь с выпускниками, с которыми я и некоторые мои коллеги общались, как старшие офицеры, как преподаватели и педагоги — мне очень приятно, что есть такие люди. Они продолжают службу и на основе полученных знаний-умений, передают эту эстафету далее. Выходит, не зря все усилия. Но, увы, есть и другие примеры. И – немало…
Смена эпох, предыдущей и настоящей, характеризуется, на мой взгляд, некоторой кадровой несерьёзностью. И это – мягко говоря. Естественная структура «ученик-подмастерье-мастер», на которой мир держится, у нас зашаталась и сломалась. Многие мастера в самых разных, в том числе и судьбоносных сферах были огульно объявлены рутинёрами, тормозами прогресса и демократии, виновниками всех недостатков и пороков прошлой эпохи. Не все, но очень и очень многие заведомые ученики назвались мастерами, перескочив под шумок через стадии подмастерья. Увы, касается это и нашей сферы. Что не могло не отразиться на правопорядке в городе, в области, в стране, на фронте борьбы с преступностью. И смешно, и страшно: сегодня – нередки случаи, когда офицеры полиции демонстрируют слабое знание или даже полное незнание азбуки нашего дела, должностной инструкции. Бог знает, как пишутся протоколы и иные бумаги, которые являются документами и должны играть значительную роль в «Деле» и его результатах. Это ведь – судьбы людей, наших сограждан, и репутация полиции, репутация государства.
Одолев ложную скромность, скажу: у меня в райотделе было все, в основном, отрегулировано и работало, как швейцарские часы. Старые товарищи помнят, как мой райотдел часто ставили в пример, рекомендовали перенимать у нас опыт. Не спроста именно у нас были проведены две выездные коллегии ГУМВ, Или – вот, было: в Одессу приехал президент Украины. И в переулке возле Дома Приёмов некоторые из нас получили новое назначение на руководящие должности. И потом обо мне говорили – «Подзаборный начальник», поскольку назначен был, дескать, под забором. Шутка, конечно. Но ведь в каждой шутке есть немного и правды. Не все наши «шутники» могли подняться над недостатками своих характеров и по-настоящему понять общность дела борьбы с преступностью. И всё же — в большинстве своём мои коллеги соответствовали занимаем постам. И если шутили, то по-доброму. Хотя чаще всего нам было не до шуток…
Информация в порядке одоления той же мещанской скромности: звание полковника я получил досрочно. В киевском РОВД. По формальным срокам выслуги лет мне оставалось ещё целых два года. Всякий, кто хоть немного знает службу, поймёт: это – не за красивые глаза. Это – за службу, за то, что удалось сделать в районе. Пусть не идеально, но – удалось. А во что это обошлось, знают только моё сердце и моя жена, драгоценная Валентина Викторовна Митрофанова. Кстати, если о нас, сотрудниках, рассказывали достаточно подробно и в прессе, и по радио, и на ТВ, то о спутницах наших – ничего. А между тем, если бы не они – кто знает…
Наступил момент, когда предложили переходить в городское управление. Я не хотел идти туда, думал — у меня там ничего не получится. Но у людей в погонах не принято было торговаться: назначение было получено и принято. Я работал около полугода в городском управлении. Тогда атмосфера в этом департаменте была, мягко говоря, более чем своеобразная. Честно и откровенно: у меня всё пошло кувырком. Не очень-то и хочется вспоминать этот период. В конце концов, я оказался в милицейском институте — начальником курса, а потом и проректором. В 2005 году я защитил кандидатскую диссертацию. И снова зигзаг: возвращён в горуправление. Но там уже, слава Богу, сформировалась достаточно сильная команда, атмосфера стала здоровой, работа – дружной, целенаправленной, без слухов-сплетен-склок. Было хорошо и легко работать. В нашем деле, как в авиации – очень важна слётанность. Но зигзагообразие продолжалось: как сказал поэт, пришли иные времена, взошли иные имена. Жизнь пошла нескучная: как только новый президент придёт – появлялся новый министр внутренних дел, он в свою очередь меняет всех нижестоящих. Область, город, районы – пошла кадровая чехарда. Работников, корнями ушедших в одесскую почву, знающих тут всё и вся, изымали из оборота. И заменяли теми, кого по фене называли «залётные». Иногда доходило до того, что даже участковых чужих приводили. И говорилось: это, мол, борьба с ангажированностью и коррумпированностью. Почему, спрашивается? С какой стати? Если человек здесь родился, вырос и долгое время прожил-проработал, то он непременно ангажирован?
Представьте себе, что участкового Аниськина изымают на том основании, что он – местный. Абсурд? Абсурд! У наших сограждан-современников весьма популярен подполковник милиции Гоцман. Разумеется, это — киногерой, образ, так сказать, собирательный. Считается, что писан он, в основном, с подполковника Давида Курлянда. Вполне возможная вещь. Он ведь был одесситом, человеком местным. Знал тут всё и вся. И его знали. И уважали. Потому и работа спорилась – даже в исключительно непростых условиях. Когда я знаю всех и меня все знают – это упрощает работу. Да и можно ли, разумно ли, в таких делах всех стричь под одну гребёнку. И какова может быть эффективность работы сотрудника, который прибыл из другого города, из другой области и здесь ровно ничего не знает? Тем более, Одесса – центр огромной области, сотни километров госграницы, пять портов и специфика менталитета. А в наши дни…
К примеру, я был у назначенных недавно молодых начальников райотделов. Ну, мы поговорили. Вижу, человек хочет работать, но, опыта нет никакого. А где его взять? Откуда он возьмётся? От сырости опыт не заводится. Не спроста Пушкина назвал его сыном ошибок трудных. Тем и опасно, тем и вредно отсечение предыдущих поколений от последующих, под какими бы благими лозунгами это не проводилось. Григорий Владимирович Епур в отставку ушёл в 47 лет, а я ушёл в 46. Я и он могли служить еще до 55 лет, он генералом ушел, а я полковником. Еще девять лет я мог бы служить и кое-какую пользу принести, кого-то чему-то научить. Я ушёл в 2005 году из органов, не успел поработать, как сегодня говорят, «при злочиннiй владi». Поначалу приглашали после этого на встречи с молодёжью, чтоб что-то рассказали им, поделились своим опытом. Сейчас нас просто забыли – мы больше не существуем для полиции. Всё перечёркнуто. Я забыл, когда у нас последний раз «ветеранов» собирали.
4. ПО ДАННЫМ УГОЛОВНОГО РОЗЫСКА…
Меня порой спрашивают: через сколько лет после получения милицейской формы и удостоверения вы почувствовали себя профессионалом. Думаю, минимум – на шестом-седьмом году практической работы. Это произошло, наверное, на тридцать втором году жизни, когда в 1985 году я перешел работать в уголовный розыск. И вышло так, что за первую угрозыскную пятилетку я прошёл всё ступени, от опера и старшего оперативника до начальника розыска. То есть, уже был некий жизненный, рабочий и служебный опыт. И видно было, что — что-то получается. Это – так, в двух-трёх словах. На самом деле такие года, каждый из них, можно считать за несколько лет. Но даже и потом, при накопленном багаже, когда я пришёл начальником райотдела — в первые два года очень сложно было. Я уходил со службы так поздно, что можно сказать – рано. И рано же утром приезжал обратно. Приходилось, практически, в каждое дело вникать лично, пока не начал понимать сам все направления. А подразделения? А личный состав – это ведь люди, те самые, которые – все одинаковые и при том – все разные. И их нужно объединить в главном, повести за собой. Очень это непростая штука…
Я прекрасно ориентировался по линии участковых. Другие направления для меня были сложнее, но тем не менее, я узнавал все больше и накапливалось всё больше и больше опыта. Нет, одним прыжком, как думают некоторые начинающие, не перескочишь. Нужно, что называется, тянуть лямку. Вот сын мой раздумывал – с чего начинать милицейскую службу. Хотел – по борьбе с хищениями. А я ему: иди в участковые, это начало начал. Осмотришься, вработаешься, сориентируешься, сработаешься, научишься с людьми общаться – и остальное одолеешь. А на каждом участке – кто только не проживает, кто только не служит, учится, работает! От академиков-профессоров и до полпредов криминального мира включительно. Вот это – настоящий опыт, хоть и не без ошибок трудных…
Ещё один давний наш предрассудок – так называемая семейственность. Если в одной и той же сере служат дед, сын, внук – это вызывает подозрение. На заводе когда-то это называлось – трудовая династия. И очень даже уважалось и поощрялось. А в службе почему-то – наоборот. А ведь в любой профессии должен быть один кадровый критерий: хороший работник – плохой работник. В обоих случаях – какая разница, чей он сын-брат-сват? И однако же… Признаюсь, тоже старался соблюдать это «правило». Дочка закончила высшее учебное заведение, попала на практику в мой райотдел. А я вообще в свое время был категорически против того, чтобы она шла работать в милицию. Но наша молодёжь – люди, так сказать, самостоятельные: с дипломом пошла на «Центролит». Так одесситы условно называли училище первоначальной подготовки милиции. Шутили: имени Чебана. Николай Чебан, полковник, легендарная личность, много лет ковал там милицейские кадры. Ну, позвонил ему: «Коля, сгусти краски, сделай так, чтобы она ушла. Но он был твёрд: хорошая девушка, толковая, одесситка. Нам такие нужны. И он оказался прав: она очень интересно, энергично и заметно работала следователем. И ушла со службы только в связи с рождением второго ребенка. Мой зять работал в Ильичевском райотделе, и когда я пришёл туда — его уволил. Он уехал, так получилось, И он ни одного дня не работал в городе, только в области — в Беляевском, Усатовском райотделах, там набирался опыта. Правильно ли это? Во всяком случае, так было нужно. Да и парню полезно. Тем более, и он, и дочь поняли меня правильно.
Вот реорганизовали городское управление. Попросту: ликвидировали. Впервые в Одессе-миллионнике нет горуправления. Восемь огромных районов, оптимизировано превращённых в четыре. Каждый из этих районов может быть сравним и по территории, и по количеству населения, и по проблематике – с некоторыми отнюдь не маленькими европейскими городами. Правонарушители и преступники одного из них ментально оказываются на территории другого или других. Нужна координация действий райотделов и их отделений. Где должна теперь фокусироваться такая работа? В областном управлении, призванном держать в поле зрения двадцать шесть (!) районов области. Тех самых районов Одесщины, на территории каждого из которых также может удобно разместиться несколько Бельгий, Ватиканов или Люксембургов с Монако заодно. Чьим интересам отвечали-таки перемены? Чей социальный заказ невооруженным глазом тут просматривается? Неужели — честных, порядочных и законопослушных людей, живущих своим трудом? А может быть, всё-таки наоборот?
Раньше, когда действовали городское управление и, соответственно, городской розыск –«Дела» забирали туда. Всё распределение, любая поступавшая оперативная информация, стекались в городское управление. Там видели всю ситуацию в целом, координировали расстановку сил, решали — какие средства куда выделять. Была специализированная группа в городе, которая занималась карманными кражами. Они каждый день анализировали всю информацию, поступавшую за сутки, и уходили на маршруты — работать. Это мастера своего дела — брали ловили карманников на горячем. То есть – с поличным. А это запросто делается в кино – в реальности дело очень не простое. Карманники, как абсолютно верно подметил Жеглов, среди воров – высшая квалификация и огромный опыт. ИВС находился в городском управлении, где непосредственно работали с задержанными…
Оперативную работу, по моему мнению, просто загнали в яму. Подробностей нынешней службы я, конечно, не знаю. И обо всём судить не берусь. Но сегодня патрульная служба, к примеру, даже развод проводит в своем управлении. А прежде наряд перед выходом и выездом на маршрут проходил инструктаж в райотделах. И проводили развод с инструктажем начальник или замначальника райотдела, давая всю необходимую информацию. И беря, таким образом, на себя всю полноту ответственности за качественное несение службы. Это было эффективно…
Да, оптимизация…. Знакомое до боли словечко. Термином этим мотивировали сокращение численности личного состава милиции – в самый разгар борьбы с преступностью, когда на переправе в новую жизнь постоянно сверху меняли лошадей. И когда ни одна сфера так не расцвела махровым цветом, как преступность. Вообразите, идёт война, до победы ещё явно далеко, враг во всеоружии, что называется, разгулялся. Лупит в хвост и в гриву. Наступает по всем участкам. И в это время действующую армию… сокращают. Хорошую, плохую – какая есть. Другой на данный момент нет. И только она держит, как может, этот фронт. А тут – оптимизация. Полк, скажем, патрульно-постовой службы становится батальоном. Прошу прощения за повтор, но первейший вопрос, который обязан задать себе опер при чрезвычайных происшествиях – кому это выгодно? Неужели – народу? Неужели – Стране? Неужели – государству? А может быть, наоборот: преступному миру? А может быть, именно он рукоплескал этим оптимизациям? Отправили на кислород опытнейшие кадры, сэкономили копейки, потеряли миллиарды. И продолжаем терять. А моральный эффект? А пацаны и девчонки, своей неподготовленностью и бестолковостью, а нередко – глупостью и грубостью компрометирующие государство и его полицию? Так и по сей день – оптимизируем…
Конечно, Европейский вариант, когда патрульная служба всем этим занимается и нет отдельно от неё ГАИ — это, скажем так, теоретически перспективно. Но не так, как у нас сейчас. У меня произошло случайное легкое ДТП, где машину как-то и слегка зацепили. Так я целый день убил на то, чтобы всё это оформить. Да, приехали молодые ребята, всё записали, составили протокол. Пока замеры сделали, ушло очень много времени. Почти весь день. А по факту этот экипаж вырван из напряженной работы суток, в которые непременно где-то — куда более сложные происшествия. А ехать и разбираться некому. Подобные случаи вам приведёт любой водитель, хоть любитель, хоть профессионал.
Журналисты порой интересуются моим мнением и вот по какому вопросу: вся эта так называемая оптимизация – что это на самом деле? Чья-то несусветная глупость, несерьёзность? Или всё же… масштабнейшая диверсия? Уже сказано: не склонен думать о том, что это чьи-то вполне сознательные, спланированные диверсионные козни. Хотя, конечно, исключать это на сто процентов не могу. Но давайте вспомним, кто реформаторами был у нас в полиции и откуда эти люди. Сравните количество и ментальность населения там, где эти люди родись, выросли, более-менее выучились и работали — и где они олицетворяли и проводили реформы? Повторюсь, нельзя всё слепо копировать и всех под одну гребёнку увольнять. Моё личное мнение: это были неподготовленность, незнание, непонимание, отсутствие стратегического мышления. И конечно же – глупость. Плата за это чрезмерно велика – вы её наблюдаете сами, как и всякий наш разумный и честный гражданин.
Ну, и отдельный разговор о журналистах. Не так уж часто встречаются журналисты, которые могут максимально объективно и точно, а главное – юридически и даже литературно грамотно донести полученную информацию населению. Чаще получается так, что куски из контекста выдирают, что называется, с мясом. И, толком не вникнув, не разобравшись, распространяют в «таком» виде. Бывает игра и покрупнее: цифры-факты искажаются вполне сознательно, всё шулерски подтасовывается. Журналист вообще, а выступающий на правовые темы – в особенности, — оказывается в ряду тех, о ком во всём мире говорят – «желая пресса», а у нас – «Их нравы». Кажется, эта сфера, – первая, в которой мы догнали и перегоняем Европу…
Ещё, навскидку: кого сегодня набирают в НАБУ, САП, ГБР? Недавно прозвучала информация от самого НАБУ: они имеют важную информацию об одном из чиновников, который ворует янтарь. И это оглашается на всю страну, на весь мир. А ведь это, между прочим, оперативная информация, которую (наша азбука!) нельзя оглашать ни в коем случае?! Они, по сути, разгласили тайну следствия, предупредили этого депутата, мол мы все про тебя знаем. Раньше мы сто раз думали прежде, чем что-либо предпринимать в куда более невинных вещах. Далеко пойдём с такой оптимизацией и такими кадрами?
Опять-таки, старшим поколениям происходящее в светлые наши дни кое-что напоминает. В начале шестидесятых Никита Хрущёв широко развернул строительство коммунизма. На каждом углу висел Моральный Кодекс Строителя Коммунизма. Всюду писалось: «Партия торжественно провозглашает: нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме!». Даже Сталин до такого бреда не додумался. Хотя и мог. Но страна дружно одобрила и пошла к коммунизму семимильными шагами. Среди прочего говорилось-писалось: что такое преступность? Родимое пятно капитализма. Его порождает присвоение чужого труда, то есть – эксплуатация. А поскольку революция освободила труд от гнёта капитала, а построение социализма вогнало окончательно осиновый кол в поганую капиталистическую яму, для преступности нет почвы. Отдельные её проявления – рудименты, атавизм, которые будут сходить в ближайшее время на нет. Зачем же тратить большие народные деньги на милицейское воинство? Мы стали единственной страной в мире, в которой ликвидировали… МВД. Да-да, у нас не было министерства Внутренних Дел. Было учреждено МООП, Министерство охраны общественного порядка. Сменили форму одежды, уволили кучу грамотного, квалифицированного народу.
Быстро вошли в социальную моду народные дружины – рабочие, служащие, ИТР, студенты с красными повязками и специально изготовленными жетонами важно дефилировали улицами-бульварами-проспектами. И требовали, скажем, поднять окурок, брошенный на тротуар. Или – не так громко говорить на улице. Или убрать руку парня с плеча девушки. Да что там – ножницами разрезали слишком узкие брюки-дудочки. И выстригали коки – пышные стоячие чубчики на головах так называемых стиляг. Вышел Закон об особой охране жизни, здоровья и личного достоинства дружинников. Полагались лишние три дня, приплюсовываемые к отпуску по месту работы за участие в дружинном поддержании порядка на улицах. И среди этого блаженства выяснилось: у нас не только сохраняется преступность, в том числе и опасная и особо опасная, но в эпоху потепления (хрущёвская «Оттепель») возродились давно забытые виды преступлений. И даже появились новинки. Какая тут народная дружине! Великий реформатор и оптимизатор Хрущёв слетел и ушел из жизни совершенно незаметно, не попав с некрологом на последнюю страницы «Правды» и с урной в Кремлёвскую стену. А МВД пришлось восстанавливать – с огромными материальными и моральными потерями. Да, ломать – не строить…
Реальный уровень подготовки нынешних кадров – совсем уж отдельный разговор. У нас некогда традиционно были средняя специальная школа милиции и юридический факультет университета. Позднее создан институт Внутренних Дел, который в период повальной «Университации» тоже стал университетом – я имел честь в нём служить. Сегодня правоведов – где только не готовят. Полагаю, если в каком-нибудь ПТУ появится такое отделение – никто не удивится. Ежегодно получает правоведческие сертификаты огромное число наши юных сограждан. Я совершенно согласен с мнением, выраженном генерал-лейтенантом Григорием Епуром в его очерке, опубликованном вашим журналом: казалось бы, это должно позитивно отразиться на правопорядке. Ан – не отражается. Нередки преподаватели этого профиля, которые не имеют или почти не имеют никакой практики. С каких же позиций при этом они учат юношество? То, что читается на лекциях, сегодня любой из «продвинутых» молодых людей может прочесть на дисплее ноутбука – лёгким нажатием кнопочки. Теоретические лекции тогда эффективны, когда общедоступное фундаментируется и иллюстрируется личным профессиональным опытом педагога. И его авторитетом.
…Вот всё думаю – чем бы завершить этот материал. Вариантов много. А остановлюсь на одном: окончания на этот раз не будет. Пусть, как говорится, окончание следует. То есть, пусть за этими – сугубо моими личными, субъективными, последуют думы и мысли тех, кто прошел в наших рядах огонь и воду, и медные трубы, и кое-что, мягко говоря, понял в службе и в жизни. Это и будет продолжением предложенного мной, как и сам этот очерк – по сути, продолжение размышлений вслух генерал-лейтенанта милиции Григория Епура и главы суда Малиновского района Леонида Личмана.
Автор Анатолий Митрофанов,
полковник милиции в отставке,
кандидат юридических наук