О судебной системе — с Александром Гарским. Часть вторая.
Эта встреча и беседа состоялись ещё в начале февраля 2022 года. Читайте первую часть интервью с судьей Малиновского районного суда Александром Вячеславовичем Гарским. Но тема и идея за истекший период нисколько не утратила актуальности.
— Мы до сих пор в процессе судебной реформы… Вопрос не из простых, и уж точно не для короткого ответа: как вы считаете, какие на данный момент в нашей судебной системе есть недочеты?
— Как Федор Михайлович Достоевский говорил: «Надо быть слишком подло влюбленным в себя, чтобы писать без стыда о самом себе». Думаю, мы можем говорить о самих себе, пожалуй, в рамках какого-то «Круглого стола» — с участием выдающихся учёных и международных экспертов, у которых мы могли бы почерпнуть опыт…
Если брать масштабно, я наблюдаю: в стране существует тотальное недоверие. Ведь судебная работа в нашей стране – в своем роде один из родов деятельности человека связанное с производством ( т.е. судопроизводство). Продукция у этого производства правда своеобразная, я бы сказал исключительная для общества. Но там, где существует производство, всегда допускается и возможность ошибки, недоработки. Только наши ошибки слишком большой ценой отзываются на обществе и, соответственно, общество полагает, что в деле судопроизводства ошибка просто не допустима. Она сказывается на свободе людей, на их правах, на их собственности, и кроме того имеет такие же пагубные последствия в виде тотального недоверия которое мы сейчас наблюдаем, как для системы правосудия так и для самого судьи.
Централизованная власть никому не доверяет. И создает такую иерархию структур власти, чтобы каждое решение на местах было контролируемо сверху. Это тянется еще с советских времен. Мы никак не отойдём к тому, что бы на местах принимали самостоятельные решения. Они, так или иначе, бояться дать свободу воли. А ведь суды и отличаются от многих прочих сфер тем, что и в теории, и в практике — мы должны быть независимы. И принимать самостоятельные решения.
Руководствоваться только законом и совестью. Вот, видимо, считают, что совесть у нас плохая и не дает нам принимать правильные решения. Они подвергаются даже не критике, нет – критиканству. А это – совсем другое. И этим в отношение судебных решений критикуют все, кому ни лень.
Опять же, из-за этого недоверия мы остались без органов самоуправления, которые принимают непосредственно участие в избрании судей, решениями относительно их карьеры и назначений. Два-три года судебная система не обновлялась. Люди увольнялись, выходили на пенсию, а новые не приходили. Вот мы и имеем нехватку кадров, соответственно — количество дел на каждого судьи увеличилось в разы. И понятно, что штат нужно регулировать, особенно в апелляционных судах. Многое нужно изменить в судебном процессе — чтобы он был более гибким, более свободным и не формализованным. При этом должны учитываться интересы всех участников процесса. В первой инстанции мы постоянно с этим сталкиваемся. Если нас будут спрашивать — есть предложения и по этому поводу.
Но все-таки правильным будет начинать с себя. Я считаю, один из главных минусов нашей судебной системы в том, что мы плохо мотивируем судебные решения. Видимо, отсюда многие наши беды. И соответственно, именно на это есть запрос общества. Я неоднократно слышал от общественников вопросы о том, почему было принято то или иное решение. Значит что-то непонятно в этом решении и его нужно пытаться выписать таким образом, чтобы оно было понятно не только профессиональным участникам процесса, т.е. юристам, и не только сторонам, а в принципе и общественности, чтобы они понимали без дополнительных комментариев — почему суд принял то или иное решение. Мне кажется, что это важно, это наш глобальный вопрос. И если начать глубоко изучать судебные решения, мы там увидим много ссылок на нормативные документы, увидим там вывод, но точно не увидим мотивов и аргументаций. И можно сотни таких решений найти в реестре. А вот как раз Гегель говорил о том, что «решение (приговор) состоит из двух элементов: один из них – закон, второй – мнение, точка зрения, характер судьи, и эта вторая сторона в значительной степени существует». Вот к этому, я думаю, нам всем нужно двигаться и это брать на вооружение. И стараться раскрывать свои мысли в судебном решении, своё мнение.
Я пытаюсь это делать. На это направление моей работы значительно влияют судебные решения США, Канады и Англии. Я их изучаю самым серьезным образом. И когда работаю над приговором, иногда подробно описываю, даю анализ. Они у меня — постоянно под рукой. я их перечитываю. Это обогащает мысль. Они формулируют правовые вопросы очень интересными фразами, которые и беру за основу для обогащения своей аргументации. Мне кажется, что это очень и верно с точки зрения доверия к судье; когда мы начинаем описывать все подробно, показывая весь ход своих мыслей и объясняя. А почему мы на это опираемся так запросто и уверенно? Наши мировосприятие, мироощущение, , миропонимание , мысль наша, в конце концов, тоже могут быть ошибочными. Мы ведь – люди, не боги. Ещё древние нас предупреждали нас от излишней самонадеянности. «Еггагё humanum est», человеку, то есть, свойственно ошибаться. Да, среди прочих свойств человеческих, есть и такое. Тут ничего не поделаешь – природа. Но человек может изучать, познавать свои свойства, учитывать возможности их проявления. Особенно это важно в таких судьбоносных делах, как решение и приговор суда. По крайней мере, понятно, почему в данном случае я сделал именно так. Вот я увидел эту правовую проблему в этом ключе, и описал почему. Это важно для меня самого — и для общества. С этого, видимо, все начиналось…
Вот, кстати, во время оценивания квалификационной комиссией судей не изучали судебные решения. Хотя я считаю, что нужно было с этого и начать. Это самое главное, чем нужно заняться новой высшей квалификационной комиссии. Если мы говорим об оценке судей, это огромная власть – оценить судебное решение. Этого достаточно, чтобы принимать решения об увольнениях, дисциплинарных взысканиях и отправке на обучение. В судебном решение кроется весь авторитет судьи. Т.е., у нас со всего начинают, даже с материальной составляющей. Но если, к примеру, судья с коррупционной составляющей — это означает, что он принимает незаконные решения. Вот, давайте посмотрим на его решение, обратимся к первоисточнику: что в нем не так. Думаю, в этом выход, который сейчас ищут. И с этого нужно начинать. Исследовать каждое судебное решение. И смотреть, почему нет мотивов, аргументов, почему было принято решение? Переписать кодекс в судебное решение – это самое простое и в моем понимании неверное правопонимание. Но главное: это не дает ответы стороне, почему такое решение было принято. Я думаю, нужно принципиально изменить подход к написанию судебных решений, при этом практически исключить ссылки на законы, а обратить внимание на правовой вопрос и способы его разрешения с использованием права и справедливости.
Если мы говорим о доверии к судебной системе, важно обратить внимание на недопустимость дискредитации судебной власти в средствах массовой информации. Особенно у политиков бывают случаи, когда берётся один негативный случай с судьёй или любым правоохранителем, а затем отождествляют со всей системой власти или государственным органом. Убеждён: это неправильно. У нас есть много обобщений. И нет индивидуальности в оценках тех или иных случаев. Я думаю, подрывая авторитет судебной власти таким образом, сама государственность теряет своё уважение в глазах простых людей. Ведь государственная власть хоть и имеет доктринальное и практическое разделение, вместе с тем есть единым живым организмом, от деятельности каждого органа которой зависит благополучие всех граждан страны, независимо от того, чем каждый из них занимается. Судебная власть не Primus inter pares (первая среди равных), а равная среди равных. У нас нет своих СМИ, нет силовых структур, которые могли бы влиять на какие-либо процессы в государстве. Власть суда, в принятии юридически важных для государства и человека актов – судебных решений. Она имеет огромное значение для конкретного человека, который сталкивается с такой властью, для общества и государства. Но, к сожалению, как показывает жизнь, такая власть не так уж и огромна, так как часто мы можем увидеть резкую критику и даже призывы к неисполнению судебных решений. Что, по-моему мнению, фактически разрушает государственную власть в целом. Опять же, вина с судей при этом не снимается. Не мотивированное решение, наверное в какой-то степени является первопричиной этого…
Однако, подрывать авторитет власти, любой власти — законодательной или исполнительной, просто говоря о них что-то плохое, — отнюдь не выход из положения. Критика должна быть. Не критиканство, а именно: критика. В любом демократическом обществе здоровая критика – это правильно. Вероятно, нам просто нужно еще пройти свой демократический путь к развитию взаимоотношений между обществом и государством, между обществом и судом. Но оскорбления, злоба, открытая ненависть по отношению к конкретным судьям, это, на мой взгляд, ошибочный и весьма пагубный путь. Я неоднократно говорил, если судья не справляется со своими обязанностями или злоупотребляет властью, должны существовать разумные механизмы, которые бы помогали ему поднять свою квалификацию, или переводили его на роботу с меньшим объёмом нагрузки (например, в другой суд; изменение инстанции, на понижение и т.д.), или же в случае крайне негативных действий – освобождали такого судью от занимаемой должности. Ведь суд, в конце концов, тоже – производство. Есть ведь такой термин: судопроизводство. Продукция у этого производства — своеобразная. Но там, где производство, всегда предусматривается и возможность брака. Брак же в нашем деле просто не допустим. Он бьёт по людям, по судьбам ,по суду, по судье самому. И по государству.
— Судебную систему какой страны вы считаете более эффективной? И если говорить об опыте других государств, что бы можно было применить в Украине?
— Многие судебные системы вышли из английской системы, просто каждая взяла свое. Насколько она эффективна, решать им. Но вот, например, насколько помню, самый поздний уголовно-процессуальный кодекс приняли в 2011 году в Швейцарии. Я немного изучал его. В нем, как утверждают его авторы, сосредоточены самые последние достижения теории и практики в уголовном процессе. Почему бы не взять это за основу? Понятно, что у них другое устройство государства, но ведь можно взять некоторые эффективные институты и процедуры? Среди достижений этого Кодекса нужно указать на отсутствие детализации процедур и самого уголовного процесса. Сами нормы устроены таким образом, что они дают возможность правоприменителям самим их применять в разумном ключе. Если сравнивать с нашим КПК, то можно сказать, что некоторые процедуры настолько детально выписываются, что становится непонятным, это закон или инструкция. Негатив от этого очевиден. В случае не выполнения правоохранителями требований УПК, даже минимальных, сторона защиты по формальным признакам ставит вопрос о признании собранных доказательств недопустимыми. На сегодняшний день, мы столкнулись с вопросом формальной деконструкции доказательств только в связи с несоблюдением следователем или прокурором формальных требований закона. К сожалению, практика показывает, что суды очень часто дают правовую оценку таким нарушениям не в пользу содержания, а в пользу формы.
Я убеждён, что УПК должен быть менее детализирован в действиях правоохранителей, а больше давать им свободу для действий, так сказать — гибкость в принятии решения. При этом я понимаю, что общество не доверяет правоохранительной системе. И не безосновательно. В связи с чем создаются такие буквальные нормы, которые по своему содержанию, больше похожи на инструкцию. Я думаю, что нужно уделять больше внимания образованию и практике применения тех или иных норм среди следователей, прокуроров и даже судей, на основе практики применения США, Канады и Великобритании. Я думаю, уже давно назрела необходимость реформы в части введения мировых (участковых) судей, которые бы рассматривали определённый пласт дел небольшой тяжести (например: проступки, преступления небольшой тяжести, иски до 100 тыс. грн. и т.д.). Думаю, что уже давно необходимо ввести суд присяжных, как в классическом английском процессе.
То есть, для меня реформа – это не личности. Хотя и здесь, безусловно, если есть проблемы, как я говорил выше, то нужно их решать. И если есть такая необходимость – увольнять. Но не понимаю, как можно, обобщив, уволить из-за одного непорядочного судьи весь состав суда. Не все же плохие. А вот правила и процедуры – это важно. Это то, с чем сталкиваются люди ежедневно. Они не только с судьёй столкнуться, но и с процедурой, которая слишком заформализована. И у людей возникает вопрос к судье: почему он так долго рассматривает дело? Мой ответ: в том числе и потому, что есть процедуры, которые созданы законодателем, и мы не можем от них никуда отойти. Процедуры показывают, как государство заботится о своих гражданах, поскольку всем известно, что справедливо наказание только тогда, когда оно быстрое и неотвратимое. Когда дела рассматриваются годами, это мучает граждан и подрывает авторитет всей государственной власти. Кроме того, недобросовестные стороны пользуются такими нормами… Понимаете, все накладывается одно на одно.
Когда-то ученый-правовед Леонид Владимиров, живший в 19 веке, говорил: «Отдайте английский процесс в руки недобросовестным чиновникам, готовым на все ради окладов и отличий, и они его вам превратят в страшное орудие против правды и свободы …». Процесс начинается с людей. Важно, чтобы люди были добросовестны. Вот надо начинать с образования. Я всегда говорю, что нужно прежде всего воспитывать хороших и добрых людей. А то, у нас, как в блаженной памяти прошлые времена — каждый друг друга подозревает. Никто никому не доверяет. Прокуроры не доверяют адвокатам и судьям, судьи не доверяют прокурорам и адвокатам, адвокаты – прокурорам и судьям. О полиции уже и речи нет. И у нас такой порочный круг. Я стараюсь доверять и регулировать это в судебном процессе между стороной защиты и стороной обвинения. Нужно просто быть человеком. И задавать себе вопрос: «Что бы ты сделал не месте этого человека? Как бы ты поступил?». Примерять на себя. Мне кажется, что если бы каждый так делал, то у нас бы было гораздо меньше зла и подозрительности, было бы больше доверия. Разумеется, это не ставит под сомнение старого-доброго правила: доверяй, но – проверяй. И всё же именно доверие – основа общества. Никакой процесс уголовный не будет работать, если не будет здорового разумного доверия.