Спасо-Преображенский кафедральный собор в Одессе (начало ХХ в.)
О старой Одессе опубликовано немало книг, журналов, документов. В особенности, благодаря потомку адмирала де Рибаса, известному публицисту и директору Одесской городской публичной библиотеки Людвигу Михайловичу де Рибасу, составившему сборник воспоминаний первых жителей Одессы под названием «Изъ прошлаго Одессы» (1894 г.) и таким образом сохранившему эти воспоминания для своих потомков, мы можем узнать малоизвестные ныне факты о нашем любимом городе, его истории и событиях из его повседневной жизни. Сам Людвиг Михайлович о своем сборнике пишет: «Сознавая всю незначительность своего труда, составитель предлагаемаго сборника считаетъ себя, однако, счастливымъ, что ему удалось хотя немного расшевелить Одесскихъ старожиловъ и сорвать съ ихъ устъ хоть эту малую толику дорогихъ для всехъ насъ воспоминаній» (Августъ, 1894).
В те, по историческим меркам не столь далекие времена, жизнь молодого города была довольно насыщенной, полной радостных и печальных событий. Число последних дополнило жестокое убийство архитектора – одного из братьев Фраполли, живших тогда в Одессе и создавших архитектурные шедевры, которые и сегодня продолжают восхищать одесситов и гостей нашего города своими величием, красотой, изяществом и долговечностью.
Об этом резонансном преступлении до наших дней дошли воспоминания одесситов И.Г. Шершеневича и С. Бориневича, изложивших их в своих статьях, которые были включены Л.М. де Рибасом в вышеозначенный сборник и фрагменты которых мы публикуем в данной статье.
Мемуарный фрагмент публикации одессита И.Г. Шершеневича «Изъ памяти одесскаго старожила»:
«Очень жалею, что не могу въ настоящее время въ точности определить место, где былъ домъ, въ которомъ жилъ Фраполи; городъ съ техъ поръ такъ изменился, что во многихъ местахъ, особенно по окраинамъ, где были улицы и переулки, тамъ ихъ нетъ; на месте прежнихъ домовъ, въ особенности небольшихъ, выстроены палаты, такъ что теперь оріентироваться невозможно. Могу только наверно сказать, что этотъ домъ былъ не въ центре, а на окраине города, недалеко от дачи Ланжерона. Фраполи былъ архитекторъ, занимавшійся разными постройками городскихъ казенныхъ зданій и жилъ въ собственномъ доме, небольшомъ, но уютномъ. Человекъ онъ былъ очень хорошій и не бедный, при томъ-же холостой. У него былъ свой экипажъ, пара вороныхъ лошадей и здоровенный бородатый кучеръ. Домикъ его былъ одноэтажный. Случилось, что онъ получилъ въ городе значительную сумму денегъ на предстоявшія работы, пріехалъ домой уже подъ вечеръ и, къ своему несчастью, былъ настолько неостороженъ, что сталъ пересчитывать деньги въ присутствіи своего кучера, который заметилъ, какую кучку ассигнацій (тогда такъ назывались бумажныя деньги) держитъ въ рукахъ его баринъ. Этотъ-же кучеръ исправлялъ и некоторыя обязанности лакея: чистилъ ему сапоги, приносилъ самоваръ и тому подобное. Комнаты своей Фраполи не запиралъ. Кучеръ решился воспользоваться удобнымъ случаемъ. Въ этомъ-же дворе жилъ еще молодой человекъ простаго званія, летъ 18-ти, который продавалъ яблоки, разнося ихъ по городу въ корзине на голове; я его часто встречалъ въ городе. Съ кучеромъ онъ былъ въ пріятельскихъ отношеніяхъ.
Однажды вечеромъ, когда Фраполи, еще не потушивъ светъ, легъ въ постель, кучеръ, захвативъ съ собою топоръ, вошелъ въ комнату барина съ вычищенными сапогами и ставя сапоги у кровати, внезапно поднялъ топоръ и ударилъ его такъ сильно по голове, что отсекъ часть около виска; вероятно у него или руки тряслись, или Фраполи сделалъ въ это время движеніе, но дело въ томъ, что Фраполи быстро схватился съ постели, повалилъ кучера на кровать и сталъ его душить. При этомъ надобно сказать, что онъ былъ высокаго роста, атлетическаго сложенія и силы замечательной! Осматривая иногда свою карету, онъ легко поднималъ ее, чего кучеръ не могъ сделать. Предвидя нехорошій исходъ борьбы, кучеръ сталъ кричать и звать на помощь яблочника, съ которымъ былъ уже уговоръ насчетъ убійства Фраполи, но который, испугавшись крика кучера, не решался войти; но наконецъ прибежалъ и, по указанію кучера, взявъ лежавшій на земле топоръ, хватилъ имъ по голове Фраполи и покончилъ съ нимъ. Все эти подробности разсказывали сами преступники на суде, где и были записаны!
Сделавъ, такимъ образомъ, свое дело, они решились на следующее: затворивъ на глухо дверь дома и квартиры, кучеръ немедленно забралъ деньги; потомъ, вынувъ изъ сундука все, принадлежавшее покойному, въ томъ числе и все его документы, поделились между собою. Кучеръ остригся, побрился, наделъ лучшее платье, белье, сапоги и тайкомъ уехалъ изъ Одессы, сколько мне помнится, на лошадяхъ и въ экипаже Фраполи. Яблочникъ-же остался въ городе, думая какъ нибудь ускользнуть отъ преследованія, но это ему не удалось: онъ былъ пойманъ и посаженъ въ острогъ до разследованія дела. Василевскій [полицмейстер – Прим. ред.], узнавъ объ убійстве и зная, что у него есть очень дельный и ловкій приставъ (если не ошибаюсь, его звали Депрерадовичемъ), командируюетъ его какъ можно скорее, взявъ съ собою еще надежнаго товарища изъ служащихъ при полиціи, а также двухъ городовыхъ, и, нарядившись въ партикулярное платье, отправился на почтовой тройке въ Кременчугъ, который въ то время славился, какъ этапный пунктъ для всехъ подобныхъ преступниковъ и воровъ, которые, покончивъ тамъ свои дела, отправлялись дальше въ Россію и тамъ исчезали неизвестно где. Приставъ, какъ ему было приказано, покатилъ въ Кременчугъ. Пріехали туда уже подъ вечеръ и прямо отправились въ единственный трактиръ, куда разнаго рода люди собирались поиграть в билліардъ и покутить. Вошедши въ залу въ качестве посетителей, они подошли къ билліарду, на которомъ играли двое неизвестныхъ лицъ. Будто изъ любопытства, они стали ходить по залу, смотреть на играющихъ и молча делали свои наблюденія. Открыть преступника имъ много помогло то, что господинъ въ очкахъ (это были очки Фраполи), отлично одетый, такъ плохо говоритъ по-русски и выражается не какъ человекъ образованный, а какъ простой мужикъ. Приставъ, обративъ на это и свое вниманіе, и понятыхъ, решился действовать смело и не теряя времени. Онъ подошелъ быстро къ игравшему и спросилъ его тономъ, не терпящимъ возраженія: “ты убилъ Фраполи?” Ошеломленный игрокъ сразу опешилъ и сказалъ: “я!”. Тогда подскочили переодетые полицейскіе, схватили убійцу, связали и, къ изумленію прочихъ посетителей трактира, на почтовой-же тройке привезли въ Одессу. Такимъ образомъ, догадки Василевскаго вполне оправдались. Когда его въ остроге свели съ яблочникомъ, то они оба во всемъ сознались. Судъ приговорилъ ихъ къ известному числу ударов кнута и къ ссылке въ Сибирь на каторжныя работы безъ срока. Кучеръ не выдержалъ и вскоре умеръ; но умирая, умолял, чтобы его похоронили у ногъ убитаго имъ барина, такъ какъ у ногъ его онъ будетъ вечно просить прощениія. Несколько летъ тому назадъ я былъ на Старомъ кладбище, виделъ могилу Фраполи, а у ногъ его другую могилу поменьше, на которой лежитъ небольшая мраморная плита, а на ней вырезана кучерская шляпа и подъ нею топоръ. Я думаю, что оба эти памятника уцелели и при указанныхъ признакахъ ихъ легко найти».
Сохранились и подробности, которые поведал другой свидетель тех времен, С. Бориневич, в своей статье под названием «Кое-что о старой Одессе въ 30-хъ гг.»:
«Не помню въ какомъ году, на Большой Арнаутской улице былъ убитъ въ собственномъ доме архитекторъ Фраполи. Убійцы – кучеръ и продавецъ фруктъ – были розысканы сразу. Пока велось следствіе, Василевскій для устрашенія, надо полагать, населенія, приказалъ сшить для убійцъ брюки и куртки изъ разноцветныхъ лоскутковъ разныхъ матерій, наделъ имъ на головы жестяные колпаки съ колокольцами и бубенцами и въ такомъ шутовскомъ наряде, съ барабаннымъ боемъ, водили убійцъ по городу, по базарамъ и площадямъ».
Прокомментировать этот ретро-материал мы пригласили консультанта нашего журнала А.С. Саинчина. Профессор, доктор юридических наук и член-корреспондент Украинской Академии Наук, теоретик, автор многих капитальных трудов, полковник милиции в отставке Александр Сергеевич долгие годы служил в уголовном розыске и управлении по борьбе с организованной преступностью.
– Вам в свое время приходилось довольно часто встречаться с преступлениями подобного рода. Как вы оцениваете оперативность раскрытия этого дела?
– Очень непросто давать определенную и исчерпывающую оценку любым делам давно минувших дней, рассматривая их отсюда – из нашего настоящего времени. Шутка ли – девятнадцатый век, да еще его начало! Это совершенно разные эпохи, разные технологические, методологические, разные планово-версионные уровни и варианты направлений. Безусловно, в 1826 году никаких учетов, никаких средств массовой информации в современном, привычном для нас сегодня виде, попросту не было. И все же кое-что могу сказать вполне определенно. Например, продавец фруктов и извозчик попались в руки полиции, в общем-то, достаточно просто. Украв вполне «приличные» по тем временам деньги, они не легли, как говорится и делается в преступном мире, на дно. Как говорится, широкие русские натуры: пошли гулять-гуливать. Могло ли не броситься в глаза согражданам то обстоятельство, что люди их внешних характеристик запросто достают из дырявых карманов… ассигнации в двадцать пять рублей? Вообразите: стакан водки – пять копеек, пять рублей – корова, а тут, как говорится, цельный четвертак! Припомните эффект, когда, примерно в ту же эпоху, генерал Иволгин достал из кошелька двадцатипятирублевку и дал ее князю Мышкину («Идиот» Достоевского)! Ак ведь то! Высший свет, князья, графы, генералы. С этими убийцами – фигурантами дела, которое вас заинтересовало, – лично у меня такое впечатление, что они изо всех сил старались обратить на себя внимание, вызвать подозрение. В преступном мире они – явно случайные люди.
– Из дела следует, что и жертва при жизни старалась обратить внимание на получаемые ею деньги, не принимала никаких мер к охране.
– Подобную проблему рассматривает такая наука – виктимология. Кстати, она тоже не вчера родилась: давным-давно исследован вопрос о том, как будущие жертвы сами провоцируют атаки преступности на свои ценности. Включая такую ценность, как сама жизнь. Фраполли, что называется, «светил» деньгами, что его персональный извозчик отлично видел. Хозяин, востребованный архитектор, получил крупные ассигнации, гонорар и не увидел в этом ничего, что у разумного человека должно было бы вызвать некоторое беспокойство, тревогу. Ну, а какие чувства вызвал это акт у люмпенов, которые таких денег в жизни не видели и не планировали увидеть, понять не так уж трудно. Вы что же, думаете, в девятнадцатом веке все были настроены романически-возвышенно и чисто, писали стихи, играли на фортепианах и выходили к барьеру по любому поводу и без такового? Это даже в дворянском сословии касалось далеко не всех. А уж в среде люмпенов нравы были весьма жестокими «плюс» соблазн враз обогатиться. Как говорят, по-легкому деньгу срубить. Ну, и…
– То есть, с современной полицейской точки зрения, это дело было легкой задачей?
– В то время в Одессе только начинал разворачиваться полицейский сыск. Прошу не путать с розыском в целом – именно сыск. Главная задача сыска заключалась в том, чтоб в местах массового скопления сограждан постоянно были их сотрудники. Как говорится, глаза и уши Закона. Также прошу не путать с филлерами того времени. Сегодня мы это называем наружным наблюдением. «Наружка», то есть профессиональные работники органов, которые обязаны были посменно выходить в места посещений уголовно-преступным элементом: базары, вокзалы, трактиры и закусочные, ночлежки и прочие злачные места. Их поиск велся в нескольких направлениях: первое – карманные кражи, второе – работа с портретными зарисовками (устное и письменное описание разыскиваемых лиц), третье – они присматривались к вещам и предметам, которые выставлялись на базарах. Также они вели постоянные наблюдения за лицами, которые тратят деньги налево и направо. Словом, все, что привлекало внимание в этом смысле, брали в оборот. Поэтому сыщики довольно быстро обратили внимание на подозреваемых. Остальное уже было, как говорится, делом техники. Тактика была выбрана изначально, так сказать, для простолюдина, то есть без особых церемоний. И признания были получены на первом же допросе.
– Применима ли эта метода сегодня?
– Сегодня та форма розыска, которую применяли в деле Фраполли, умерла. И это, увы, связано отнюдь не с достижениями научно-технического прогресса. Вернее, не только и не столько с этим. Наука и техника и в нашем деле ушли далеко вперед, тут и спору нет. Но искусство сыска, но мастерство сыщиков исчезли. Кто, как и с какой целью перечеркнул очень многое из того накопления, которое добывалось потом даже кровью нескольких поколений наших коллег – об этом еще историки напишут, и нормальные, честные граждане узнают, кто и с какой целью вертел эту шарманку, и кто из наших лентяев и дурачков им помогал, не ведая того. Поименно. Но могу сейчас сказать вам совершенно ответственно: то была служба младшего сыска, и ее сотрудники не протирали штаны в отделениях, отделах и опорных пунктах, а находились в самой толще жизни, в ее круговерти – во всех возможных местах появления преступного элемента. И служба эта постоянно давала плоды. Сыщики очень хорошо работали. А действовали они небольшими группами, выходили по два-три человека на дежурство. Если они шли по улице, то два слева и два справа – если кого-то где-то сопровождали. Они могли поменяться и подстраховать друг друга при задержании. Это была рабочая и эффективная структура. И если мы хотим сегодня иметь подобные результаты, а более того – не допускать подобных убийств и пресекать на корню, то следовало бы обратиться к истории сыщиков. Ведь не случайно многие захватывающие детективы написаны, можно сказать, с натуры, по мотивам реальных дел. А кого вдохновят нынешние ребята, которые на глазах у народа теряются в азбучных ситуациях? Разумеется, и в нашей милицейской семье были разные люди. Не без урода. И все же это была народная милиция. Ее ненавидел преступный мир, на нее крепко надеялись нормальные труженики. Сегодня, оглядываясь в те времена, со мной соглашаются и старшее, и среднее поколение наших граждан. Касается это и нашего сыска.
ПОСТСКРИПТУМ
Справка: Джованни Фраполли рожден в Неаполе, Королевстве Обеих Сицилий. С 1817 года служил в Одесском строительном комитете. Выполнял текущие работы по созданию большого архитектурного комплекса портового карантина: переделал проекты Ф. Шаля, составил сметы, чертежи частей города – Старого базара (1821), Нового базара (1825). Руководил строительством. По его проектам в Одессе были возведены:
Дом карантинного фельдшера (1820);
Сооружения на Пересыпи (1821);
Шлагбаумы и залоги для прокладки пределов порто-франко вокруг города (1823);
Торговые ряды на Новобазарной площади (1825);
Конюшни и другие хозяйственные и производственные постройки.
Джованни Фраполли продолжил строительство нескольких крупных зданий. Его старший брат – архитектор Франческо Фраполли в 1821 году достроил крыло городской больницы на ул. Херсонской. В 1825 году он доработал проект Ф. Шестакова для колокольни Преображенского собора, который был реализован в 1827-1831 годах под руководством Ф. Боффо. Также он обустроил Херсонскую площадь и участвовал в перестройке главных рыночных площадей и основной торговой магистрали – Александровского проспекта, построил здание медицинского училища на углу улиц Торговой и Садовой (бывший хлебный магазин Фундуклея) и спроектировал декоративное оформление Греческого базара. У Франческо Фраполли был собственный дом по ул. Дерибасовской, 13 (ныне – гостиница «Frapolli»).
Авторы статьи Елена Эрманн, Мирослав Бекчив
Почта для обратной связи: info@lnvistnik.com.ua
Подписывайтесь на наш Telegram канал: t.me/lnvistnik