«Наслаждение фотографией» по Бодрийяру

Статья создана на базе курса лекций об исследовании философии Жана Бодрийяра академиком УАН Ph.D Олегом Мальцевым в Португальской экспедиции-2020.

«Наслаждение фотографией» по Бодрийяр

(из книги Ж.Бодрийяра «Исчезновение культуры»)

Президент ОРО УАН, академик О.В. Мальцев продолжает исследования философии «крестного отца постмодернизма» Жана Бодрийяра. Этот этап научной работы связан… с фотографией Бодрийяра, о чем более детально сказано в предыдущей публикации. Рассмотрим «наслаждение» фотографией, которое описал сам философ в одном из интервью.

Фрагмент интервью №11 Ж.Бодрийяра с Николасом Зурбруком: «Наслаждение фотографией»

Как вспоминал сам Жан Бодрийяр, фотографировать он начал относительно недавно. На момент этого интервью Бодрийяр снимал только около 10 лет. При этом, до того времени он был равнодушен к фотографии. Но затем во время одной из поездок в Японию ему подарили фотоаппарат. Начал его понемногу испытывать, делая фотографии из самолёта на обратном пути из Японии. Как сказал Бодрйияр: «в течение довольно многих лет у меня была очень простая маленькая камера с низким автофокусом, и на самом деле на эту камеру я сделал большую часть фотографий, представленных на моей недавней выставке в Париже». Затем у Бодрийяра появились и другие, более усовершенствованные камеры. Но, тем не менее, он не считал себя профессиональным фотографом. Как говорил сам философ: «Я ни на что не претендую. Я знаю немножечко о фотографии. Но, если учитывать всё, то, по сути, я знаю очень мало об этом».

Жан Бодрийяр, человек серьёзно занялся фотографией, как чем-то вроде небольшого хобби. И в тоже время для него это было чем-то более серьезным — фотография предлагала альтернативу писательству («это было совершенно другое занятие, которое пришло откуда-то, и которое не имело никакого отношения к письму»). Позже о его фотографиях говорили: снимки отражают практически то, о чем он писал. Хотя для самого философа это было не совсем так: Бодрийяр не видел никакой связи между фотографией и писательством.

При этом, важно отметить слова Николаса (интервьюера) в рамках его интервью – о том, что «некоторые из фотографий Бодрийяра кажутся вполне совместимы с его общим анализом современных технологий. Например, в книге «Прозрачность зла» он предполагает, что фотография не имеет какого-либо чувства намерения или личного видения. И что наиболее удивительно, ранние фотографии изображают американских индейцев, которые встречаются со смертью — тем самым вызывая побуждения того, что Бодрийяр называет наиболее важной «экзотикой»… Экзотикой объекта…». Можно сказать, философия Бодрийяра во многом сводится к тому, что «смерть» — некий двигатель. В чём суть? Учёный ссылается на Фрейда, который говорил о том, что у человека существует два двигателя: жизнь и смерть. И где-то нами движет жизнь, а где-то – смерть. Но в обществе потребления (обществе насыщения) большинством движет смерть, потому что жизнь ими двигать перестала. Именно поэтому Жан Бодрийяр рассматривает смерть как наш некий двигатель:

«…в такие моменты их качество инаковости является объективным, а не субъективным. Это меня интересует. Напротив, в письменной форме преобладает субъективное измерение, которое руководит интерпретацией, в то время, как в фотографии – объективное измерение, представленное его инаковостью, и оно навязывает свою инаковость. В этом отношении первые фотографии были экзотическими и просто поразительными. У меня нет конкретного подхода к фотографии. Лично для меня она не имеет ничего общего с поиском некоего видения или субъективного стиля для понимания этого мира. Скорее, это процесс захвата вещей, потому что объекты сами по себе являются увлекательными…»

Жан Бодрийяр пишет: когда человек имеет дело с миром, то есть с обществом потребления, то оно (общество) содержит определённую потребительскую культуру, и навязывает ее всем. Нельзя сделать кого-либо потребителем, не навязав ему «потребительскую» культуру. И, по сути, общество потребления тем самым уничтожает все другие культуры, которые существуют в мире, кроме культуры потребления: все непонятные войны — за рынок, за культуру потребления.

И прежде, чем говорить о том, что же такое «культура потребления», важно понимать, что такое «культура». И говоря простым языком, это «психиатрические отклонения, ведущие к удовольствиям». (Ph.D Олег Мальцев).

Изменяя мнение других людей, их культуру, для того, чтобы навязать культуру потребления, им «навязывается» общество потребления, в котором мы живем. Конкуренция создает некий коллапс, который требует выхода, постоянного расширения. Следовательно, всё новых и новых потребителей. К примеру, предприятия уже производят намного больше вещей, чем их употребляют люди, поэтому эти вещи нужно куда-то девать…

«…это почти как ловушка вещей, как попытка поймать примитивное измерение объекта, в отличие от вторичного измерения предмета. Это имманентное присутствие объекта, а не представление субъективного. В моих теоретических трудах я попытался сделать так, чтобы объект появлялся или исчезал как концепция. Я пытался сделать так, чтобы концепция появлялась или исчезала как субъект. Я попытался опровергнуть концепцию как объект так, чтобы я больше не являлся субъектом знания. Я лишил себя позиции субъекта. Я всё это попробовал. Правда, на уровне дискурса. В дискурсе всегда присутствует эта перестановка. В дискурсе сложно создавать и смысл, и образ. А через фотографию намного легче сделать так, чтобы появился объект, и чтобы он исчез как субъект. Очевидно, что это утопическая амбиция — исчезнуть как субъект, и вновь появиться как объект. Конечно, одно из двух всегда присутствует, но в данном случае одно активируется незначительным объектом…».

Здесь Жан Бодрийяр описывает то, что более подробно было проанализировано в предыдущей статье «Акт фотографирования» по Бодрийяру»: на фотографии запечатлена лишь часть (фрагмент) мира, а весь остальной мир исчезает; затем, наоборот, этот фрагмент «становится» всем миром (то есть, его подобие становится всем миром одновременно). Это достаточно непростая для понимания вещь, с точки зрения философии Жана Бодрийяра. Философ воспринимает фотографию как некий «отрезок времени», запечатлённый на фотографии, при этом всё остальное исчезает.

Человек так устроен, что он эту пустоту (исчезновение мира) начинает экстраполировать и по аналогии достраивать мир из этого фрагмента. Тем самым мир появляется заново, но исчезает уже сама фотография. Почему? Потому что она не одна, эта фотография уже не единственная, их становится много. И весь мир становится аналогичен этому. Таким образом, мир исчезает и появляется, но уже не из этой фотографии, а путем аналогий. То есть, прототипологическим способом.

«…Удовольствие, которое доставляет фотография, это больше объективное удовольствие, нежели процесс самореализации. Когда я фотографирую, я это делаю пока я иду, на ходу — пока «прохожу» сквозь города. Несомненно, как и многие другие фотографы. Это как путешествие или претворение чего-либо в жизни. И в этом плане, это способ уйти от себя, оказаться где-то в другом месте. По этой причине я не являюсь на самом деле фотографом. То есть, я не заинтересован в образе, который делаю, даже если фотография красивая. Моя основная цель — это некий тип активности, некая экзотическая экскурсия. И в каком-то смысле объект создает ощущение пустоты. Когда человек видит что-то подобное, объект сам себя навязывает (вдруг человек его видит из-за определенного воздействия света, контрастов и тому подобное). Объект изолирует себя, и создает ощущение пустоты. Кажется, что все вокруг исчезает, и ничего вокруг не существует, кроме этого конкретного объекта, который вы технологически захватываете. Это умственный процесс».

Бодрийяр обращает внимание на то, что большинство всё время так делает. Этот механизм прототипологизации заложен в человеке (механизм переноса по аналогии на всё). Представьте, что фотографий нет, в руке нет фотоаппарата. Что происходит тогда? Тем, кто «создает» наш мир, нужно постоянно «подсовывать» новую фотографию, которая заставляет этот мир исчезнуть и запускает этот процесс дальше. Но людей много, и многие хотят нам «продать» свою фотографию, чтобы мы начали прототипологизировать их мир. Проблема в том, что в таком случае человек начинает себя мнить тем, кто выбирает тот мир, который ему как бы нравится. Но на самом деле, это выбор без выбора, потому что все эти люди хотят только одного: чтобы большинство «выбирало» их мир, а не свой. И чтобы не выбрал человек, это всё равно будет не его мир (потому что не он его создает). По сути, человеку дают «фотографию», которую прототипологизирует дальше, заполняя пустоту. Почему это важно понимать? В основе всего этого лежит — наслаждение фотографией.

Человек, видя «пустую» фотографию, туда размещает все свои впечатления, эмоции и так далее. По сути, он испытывает огромное удовольствие, заполняя эту «пустоту». И тогда эта фотография как бы становится частью его будущего, частью его жизни, частью его устремлений. Таким образом, «пустая» фотография заставляет человека наполнять ее своими впечатлениями; придумывать, что на ней…. Тем самым, заполнять «пустоту». У человека всегда есть некие мечты, некие собственные фантомные представления, которые соединяются в этом интервале времени, который называется «фотография», и дают человеку определенный обратный эффект — наслаждение. И наслаждается он от того, что он наполнил, а по сути, создал эту фотографию сам. И каждый человек «создает» эту фотографию заново.

Когда человеку что-то дают, он выбирает то, что вызывает у него чувство наслаждения. И сначала те, кто дают ему эту фотографию, не знают о том, что человек выбирает именно то, что вызывает у него чувство наслаждения. Но проходит время, и они начинают изучать, как выбирает человек, открывая для себя, что выбирает он именно то, что вызывает у него чувство наслаждения. Тогда другие начинают «подсовывать» человеку то, что по идее у него должно вызвать чувство наслаждения. Но возникает следующая тенденция: человек приступает выбирать нечто радикальное, что, по его мнению, должно дать больше наслаждения, чем предлагаемые все остальные наслаждения. И тогда он «катится вниз», где каждый его следующий шаг при выборе становится еще радикальней, чем предыдущий.

Для чего Бодрийяр это всё объясняет? Полная противоположность этой радикализации на фотографии действует ещё хуже, чем сама радикализация (радикальное наслаждение). Ему полная противоположность (то есть, отсутствие всяческих наслаждений, некое тупиковое состояние) на сегодня более интересно потребителю, чем критическое наслаждение. Почему так? Это создает надежду для него в дальнейшем на новые формы наслаждения. Следовательно, и фотографию нужно сделать такой, чтобы она была полной противоположностью обещанию критического наслаждения. И на фотографиях Бодрийяра это очень ярко видно. Они излучают «пустоту», отсутствие полного наслаждения. Когда ты смотришь на его фотографию, ощущаешь, что она как бы недоделанная. И что-то в ней не так: она пустая и бестолковая.

Но продолжая смотреть на нее, в какой-то момент эта фотография уже не смотрится так ужасно. Наоборот, ты подмечаешь, что в этом что-то есть… И что там? Обратная дорога к наслаждениям. Это срабатывает как «перезарядка на новый круг», потому что когда всё время радикализируется наслаждение, то человек приходит в тупик. Но, если всё это вернуть в исходное, в самое начало, и пообещать «зрителю» новый путь наслаждений (то есть, выйти из тупика, для того, чтобы опять у него было «много» впереди…), «тогда это человека цепляет больше, чем обещание критического наслаждения», как говорит Жан Бодрийяр. Именно поэтому, когда человек первый раз смотрит на фотографию Жана Бодрийяра, он не понимает сути ее содержания, но потом, продолжая на нее смотреть, возникают вопросы, по типу: Почему он её так сфотографировал? А что тут, на фотографии? Так у человека начинается поток мыслей… Эта фотография начинает уже оказывать на человека некий терапевтический эффект: возникает новое расстояние до наслаждения…

«Существует связь между теоретическим писательством и занятием фотографией. Она казалась мне совершенно не похожей. Но на самом деле — это одно и тоже. Это тот же процесс изоляции чего-либо в пустом пространстве, и анализ его в том же пространстве, а не интерпретация этого. Я ничего не интерпретирую. Скорее, я изолирую вещь в пустом пространстве, а потом оно излучает эту пустоту (присутствует излучение объектов в этой пустоте). Именно по этой причине я не планировал этого: я никогда не фотографировал лица, портреты людей. Я не могу этого делать. Я не знаю, как это делать, так как иначе в фотографиях будет чрезвычайно много смысла. Но я бы стал всего лишь субъектом при встрече с другим субъектом. Поэтому я избегаю других субъектов, и фотографирую только объекты. В моей работе есть некое сходство с другими художниками и писателями, но не с точки зрения чего-нибудь конкретного. В моих фотографиях нет какого-либо ориентира. Конечно, я знаю работы великих фотографов довольно хорошо. Но они на меня вовсе не повлияли. Я не претендую на то, чтобы быть частью истории фотографии, или быть частью фотографической культуры. Это не моё дело… Сейчас я, конечно, посещаю крупные международные выставки, но все эти фотографии, за исключением фотожурналистики, и даже они — очень эстетические. Крайне рассчитанные, очень тщательно сделанные. И такие фотографии действительно не представляют для меня интереса. В моих фотографиях нет целостной согласованности. Возможно… есть, но на вторичном уровне. Все мои фотографии сделаны по-моему капризу или удовольствию…»

Жан Бодрийяр говорит о том, что все его фотографии сделаны по капризу, или исходя из его наслаждения. Это важно, поскольку обуславливают понимание подхода Бодрийяра к фотографированию, к тому, как он выбирает объект фотографирования.

Рассмотрим его на простой модели. Жан Бодрийяр видит объект, как ему кажется. И у него возникает каприз (огромное желание) его сфотографировать, но он понимает, что это обман. И начинает искать вокруг себя то, что его будило это сфотографировать. И когда находит тот объект, который действительно побудил его, то фотографирует именно его. Это говорит о том, что всегда есть некий «Х»-объект, который побуждает человека сделать снимок, исходя из его наслаждения и каприза, сделать некую фотографию другого объекта. Но это обман. И начав искать то, что его побудило снять этот объект, человек находит фактический объект побуждения, который вызвал у него наслаждение, и фотографирует именно его, вместо того, чтобы сфотографировать тот объект обмана.