К.К. – Кстати, красивые слова не только он писал о тебе. Ты же был идеалом и композитора Пахмутовой, и поэта Добронравова. Он тоже красивые слова о тебе написал, да ещё и в стихах?
Я.Ж. – Не говори. Только большой поэт мог написать такие слова:
«Как будто из песни пришел Железняк.
Железно стрелял. Что ни выстрел – верняк!»
К.К. – Достойно Пушкина. Но, тем не менее, Добронравов — муж Пахмутовой.
Н.А. – Олимпийцы хорошо с ними знакомы. Дружны были. Больные они сейчас, очень больные. Он не поднимается, она еще немножко поднимается.
К.К. – Ведь ты еще в Мехико с ними познакомился?
Н.А. – Да. На Олимпиаде в Мехико.
К.К. – Вот они к вам приезжали. Вот спрашивается. Серьезная ж вещь – готовится выступление на олимпиаде. Командируют композитора и поэта из Москвы. Зачем вам это было нужно?
Н.А. – Ну, я скажу, что, во-первых, это и им было нужно, пообщаться с нами. И второе, конечно, было очень приятно прикоснуться к искусству, которое было у нас и осталось дома. Все-таки Мексика – это елки-палки, мы больше суток летели до этой Мексики. И просто интересно было увидеть этих людей воочию, что они из себя представляют. А они очень известные были и очень приятные, нормальные в общении.
К.К. – Вот вы сошлись, вот спортсмены наши, завтра выступать. Что им у вас там делать? Сочинять песни с натуры?
Н.А. – Нет. Конечно. Они исполняли песни. Она выступала очень часто перед нами. Я помню, очень много актеров и артистов было в 76-ом году. У нас легкая атлетика, в Квебеке под Монреалем жила, там специальная база была, и приезжали к нам и Пахмутова с Добронравовым – они все время там, и Лещенко приезжал. Я даже в баскетбол играл с Лещенко. Ну, просто интересно и отвлекаешься немножко от этого всего.
К.К. – А вот эту вещицу они уже потом сочинили? Или прямо там же? «Вспомним мы горы Мехико, Мехико, Мехико, Вспомним дворцы и площади, похожие на музей, Дымное небо Мехико, Пыльные звёзды Мехико, Трудные старты Мехико, Верных своих друзей»…
Н.А. – Это все в Мексике и было создано.
К.К.– И она вам это все наигрывала-напевала? А вы подпевали?
Н.А. – Мы еще ее не знали. Потом мы узнали об этой песне. В свое время как-то у нас Советский Союз выпускал документальные фильмы об Олимпийских играх. Олимпийские игры 1960 год, 1964 год, 1968 год, а потом все это заглохло и больше этого ничего не было. Но я с удовольствием смотрел на этих спортсменов, которые когда-то там выступали и были звездами в те годы. Было очень интересно. А потом это все как-то ушло. Я уже не говорю за сегодняшний день, что практически ничего – ни спортивных передач, ничего нет. Так что у нас все время одно и то же показывают и могут показывать в течение двух-трех недель одно и то же. Допустим, в Белоруссии показывают – футбол идет, а у нас футбол показывают один раз в 22 часа.
К.К. – И еще, ребята. Это уже вне реестра официального. 1972 год, вы уехали в Мюнхен, прекрасно выступили.
Мы на «Динамо» ждём вас обратно. Совещаемся у меня, в «Клубе Мастеров». Гадаем – как встретить, что подарить.? А на «Динамо» приходит твоя маман — очень встревоженная. По ТВ передали: там на олимпийцев напали арабские террористы, захватили спортсменов. И грозят перерезать всю команду…
Я.Ж. – Я этого не знаю.
К.К. – Я как раз у зампреда в кабинете был. Мама твоя была потрясена. И мы её успокаивали, как могли. Там, мол, тревожная ситуация, но это — рядом, израильскую команду захватили. А советских это не коснулось. Мужественная женщина, в общем-то, держала себя в руках. Но видно было – глубоко переживает. Успокоили. Тебе неизвестно это дело, нет? Не говорила мама тебе, что приходила на «Динамо» на второй день инцидента?
Я. Ж. – Нет. Вот так, узнаешь через столько лет. Семьдесят второй…
К.К. – Честно говоря, мы тоже тут перепсиховали. Сообщили нам только на второй день. Да и то – как-то смутно, не ясно. Информации мало. Помните, на «Динамо» были КФК, коллективы физкультуры? КФК-1 был КГБ, КФК-3 – батальон связи КГБ в гидропорту. Там ещё Лёва Обихвост спортом заправлял. И эти компетентные товарищи – как воды в рот набрали, на наши расспросы отвечали уклончиво. Но мы понимали — , тем не менее, вы находились там и вроде бы даже совсем неподалеку.
Н. А.– Ну, все в Олимпийской деревне же было. Громаднейшая деревня. Все жили.
К.К. – Полная неожиданность для вас?
Н.А. – Конечно. Вся деревня там собиралась вокруг этого места, где происходили эти события.
К.К. – Ну, вам что-то сказали? Кто-то ж отвечал за вас из наших Без ответственных наших ведь никто не пересекал кордоны родины? Кто-то ж должен был вам объяснить, что там происходит.
Я.Ж. – Да те, кого ты называешь «Наши», были настолько перепуганные все. «Наши» были далеко не спортивные члены делегации. Так сказать, кураторы…
Н.А. – Никто ничего не знал. Надо связаться с Москвой и узнать, что дальше делать.
Я.Ж.– А они, «Наши» не могли связаться. Не было ни телефонов там, ничего, и не могли никаких инструкций получить. Поэтому сразу — команда на казарменное положение. Около нашего корпуса, единственный корпус, стояли автоматчики – так, на всякий случай. Немецкие, да. И только нас охраняли. А эти «Наши», всегда такие умные, чёткие, тут — не знали, что делать. И когда все это закончится.
К.К.– Ну, вы видели, слышали, как стрельба идет?
Н.А. – Там стрельбы не было. Там просто мы видели, как эти идиоты, немецкие правоохранительные органы, бездарно решали вопросы. Сумасшедшая задумка! Они на своих воинов, чтоб не видно было, что это солдаты или офицеры, надевали дешевые спортивные костюмы, через которые было видно, что снизу еще форма, ботинки солдатские. И с автоматами. Один даже в каске был. Это они «замаскировались» под спортсменов.
К.К. – Они же и погубили команду. Те, может быть, как-то мирно уладили бы, а они стали штурмовать.
Н.А. – Самое горькое и постыдное в этой истории было то, что когда все практически закончилось, на следующий день – День траура, и на главной арене Мюнхена, где открытие было торжественное, траурный митинг. Вся олимпийская деревня колоннами пошла на этот митинг, все делегации до единой. Кроме советской делегации. А мы разминались. Нам сказали, что будут Олимпийские игры. А мы разминались и ждали. В этот день мы должны были стартовать.
К.К. – Что, они не хотели, чтоб вы там светились, что ли?
Н.А. – Ребята подходят и спрашивают у «Наших»: «Что мы, какие-то…». Говорят: «Команды не было «сверху». «Почему наша команда не идет на этот траурный митинг?» «Есть, говорят, информация, что готовится акция против советских спортсменов. Мы бережем ваше здоровье». Это враньё было!
К.К. — Ну, понятно, хотя и непонятно. Но, тем не менее, так вот вы лихо съездили в загранку? Что и говорить – недурной круиз. Но это ж не до смеха, наверно, было тогда, и вам, и родителям было не до смеха.
Н.А. – Я был почему-то доволен тем, что я не выступаю уже и еду домой. Мне так не хотелось выступать – страшное дело!
К.К. – Ну, вы выкладывались же полностью, да?
Н.А. – Да. Но не так, как наши футболисты, я прямо скажу. Футболисты наши – совсем другое дело.
К.К. — Теперь: Владимир Яковлевич Кацман.
Н.А. – Дело в том, что это — мой первый тренер, такой, как был, со школьной скамьи, я пришел где-то в 6-7 классе, наверно, с 61-го года начал у него тренироваться и — до 72-го года. До Олимпийских игр я с ним тренировался. После Олимпийских игр я с ним расстался. Но я благодарен ему за то, что он, в первую очередь, нашел мне амплуа мое, в чем я выступать должен, потому что у меня в свое время был старший тренер сборной команды страны по прыжкам в длину, такой Попов был, и старший тренер по прыжкам в высоту Дьячков, тренер Брумеля. Они меня все тащили на отдельные виды. Я с Кацманом тренировался, он нашел меня, потому что и в высоту меня тянули, я был чемпионом страны среди юношей и по прыжкам в высоту, и по прыжкам в длину. Но Кацман посмотрел, кто есть кто, в каких видах, и сказал: «Раз у тебя многое получается, давай попробуем многоборье». Я попробовал многоборье – и сразу рекорд страны установил среди юношей. В 65-ом году я попробовал, в 67-ом году я уже был пятым на Союзе и попал в сборную команду страны, а в 68-ом году попал на Олимпиаду. Я был самым молодым десятиборцем на Олимпийских играх. И вот благодаря тренеру, потому что именно тренер настоял, а я очень хотел быть чемпионом мира. Но у нас не было чемпионатов мира. Чемпионаты мира уже появились, после того, как я закончил спорт, а были только Олимпийские игры, чемпионаты Европы.
К.К. – Ну, это же приравнивается …
Н.А.– Дело в том, что олимпийский чемпион приравнивается к чемпиону мира, потому что его не было, а потом появились чемпионы мира. Допустим, наш Авдеенко стал чемпионом мира сначала, а потом стал олимпийским чемпионом. Но у нас во многих видах спорта Олимпийские игры считаются вершиной всего спорта. И так получилось, что я до 72-го года с Кацманом тренировался, у него установил мировой рекорд.
К.К. – А потом получил звание заслуженного Украины, а потом был Заслуженный тренер СССР? За тебя, за олимпийского чемпиона? Так, между нами…
Н.А. – Нет. Дело в том, что Заслуженного мастера спорта давали практически сразу же после Олимпийских игр. Тут же вручали значки «Заслуженный мастер спорта». А тренер автоматически так же получал Заслуженного тренера СССР. За Олимпийские игры.
К.К. – Но сначала был Заслуженным УССР?
Н.А. – УССР был, да. Но у нас некоторые получали «Заслуженного тренера СССР», минуя «Заслуженного тренера Украины». Насколько я помню, по-моему, у нас Рабулец, который воспитал Авдеенко, получил Заслуженного тренера СССР, потому что стал чемпионом мира сразу же. Я даже не знаю, получил ли он «Заслуженного тренера Украины». У нас Заслуженного тренера Украины можно было легко получить. Надо было выиграть спартакиаду школьников СССР – и ты становился Заслуженным тренером Украины. А что такое спартакиада школьников? Ну, это ж детские соревнования. А Заслуженного тренера СССР – это надо было уже ж какие-то соревнования весомые выиграть.
К.К. – Это высшие звания. Выше уже не было в стране.
Н.А. – Да. Это вершина спорта.
К.К. – А Дмитренко был Заслуженным тренером СССР?
Я.Ж. – Ну, да. И Дмитренко получил заслуженного страны.
К.К. – Взаимосвязь. Тренеры делали вас заслуженными и народными, а вы делали тренеров заслуженными и народными.
Н.А. – Ну, конечно. Мы все шли в связке – никуда не денешься. Так получалось.
Я.Ж. – У меня немножко иначе. Дмитренко в моем виде стрельбы не разбирался, а его начали таскать после олимпиады, чтоб он выступал с докладами, рассказывал, как он меня готовил. И когда я там где-то появлялся, он говорит: «Я тебя прошу, только уходи куда-то подальше, чтоб ты не слышал, что я буду говорить».
К.К. – А Ракову и Ранникова он же тренировал? Это была пневматическая стрельба?
Я.Ж. – Это была и малокалиберная тоже.
Я.Ж. – Нет, у нас ярких таких звезд не было в «Динамо». Я пригласил тогда Бирюкову, была чемпионка Союза, пистолетчица. Был у него еще Заболотный Толик. Были ребята-мастера спорта хорошие.
К.К. – А вот что касается прыжков с шестом, интересно: с чем прыгали? Шеста, ведь тогда еще фиберглассового не было?.
Н.А. – Появлялся уже, но я еще прыгал на металлическом шесте. Ямы еще толком не было. Надо было копать яму с песком, чтобы приземлиться.
К.К. – А куда же ты шест втыкал при прыжке?.
Н.А. – А там специальный ковш есть, 20 см. ковш.
К.К. – Вообще старики говорят, традиционно шест был бамбуковый. Бамбук, он ведь ломкий и иногда на изломе…
Н.А. – Конечно! Дело в том, что специально ездили в Грузию, те шестовики еще, старые. Они ездили в рощу бамбуковую и выбирали себе шесты, именно те, которые нужны. Потом их сушили. Когда они раскалывались, там же такие шипы получаются острые. Очень опасные были. Сейчас же шесты все сгибаются.
К.К. – Они пружинят. Но если есть трещинка – он торчал, острый как шпага. Не дай Бог в живот…
Н.А.– Ну, конечно. И вот именно фибергласовые шесты, как бамбук. Бамбуковые тоже ж сгибались и могли лопнуть. Я и с таким прыгал. Я все прошел.
К.К.– Ну, живой же, здоровый, целый.
Н.А. – Да. Я после Владимира Кацмана в 73-м году тренировался у Заслуженного тренера СССР, эстонца Фрэда Куду. И вот я практически, можно сказать, тренировался вместе со своей супругой. Я сам себе писал планы. Он меня очень часто вызывал на сборы. В Эстонии у нас была база сборной команды страны по многоборью в Тарту. Это была база Тартусского университета. И вот я туда часто приезжал и там находился на сборной. И к своей третьей олимпиаде я готовился именно с ним, с Фрэдом Куду.
Продолжение следует…
Собеседовал Ким Каневский
Подписывайтесь на наши ресурсы:
Facebook: www.facebook.com/odhislit/
Telegram канал: https://t.me/lnvistnik
Почта редакции: info@lnvistnik.com.ua