«Кадры решают все»
(Как сказал один из бывших вождей).
Что всё у нас сегодня, как говорится, «не так» — слышим со всех сторон, сверху и снизу. И по всем диагоналям. Между прочим, это — неправда. Острота ситуации и на этот раз чётко отделяет то и тех, кто «так» от того и тех, кто – «не так». И поэтому, при всём, при том, невооруженным глазом видно: кое-что (и это – самое удивительное), у нас – «так». Но что формула «не так» касается очень многого в нашей жизни – также очевидность в степени, не требующей рассмотрения. Как и ясно, что это почти полное и почти общее «не так» состоит из множества «не так» — конкретных и отдельно взятых. Камешек под этим названием куда ни кинь – почти всегда попадёшь. Этой мыслью поделился со мной интересный собеседник, согласившийся дать интервью относительно одного из… ну, пусть не бесчисленных, но весьма многочисленных наших «не так». Александр Сергеевич Саинчин с младых ногтей связал свою жизнь со сферой борьбы «так» против «не так». С правовой сферой. Кадровую служил на границе, охранял право страны и государства на неприкосновенность. Закончил Одесскую школу милиции. И академию МВД. Защищал правопослушных граждан от тех, кто – наоборот, в уголовном розыске и управлении по борьбе с организованной преступностью. Защитил кандидатскую и докторскую диссертации. Доктор юридических наук. Профессор. Член коллегии адвокатов. Да-да, как вы уже догадались, разговор наш – об этом самом «не так» в сфере права и правоприменительной практики.
Профессор Александр Сергеевич Саинчин
Дня, часа такого не найти, когда бы СМИ с каким-то дьявольским аппетитом не сообщали нам об этом «не так». Вот сообщение: вынесли приговор молодому человеку, который в 2009 году убил своего сверстника. Обвиняемому тогда было 15 лет. Приговор вынесен… в 2020 году, спустя 11 лет после совершения им преступления. И случай отнюдь не исключительный…
— Александр Сергеевич, сроки рассмотрения дел (от задержания и до вынесения приговора) непомерно велики. Бывает – просто фантастичны… Подозреваемый может провести годы и годы в тюрьме в ожидании приговора, а иногда и до первого слушания дела. С чем это связано? И как ускорить дело?
— Никак нельзя ускорить. Здесь очень много факторов. Начнем с аппарата, который совершает задержание. Это могут быть оперативные и следственные подразделения субъектов, а у нас их пять — СБУ, полиция, налоговая, прокуратура и пограничники. Все эти субъекты имеют право инициировать возбуждение уголовного дела и вносить сведений в ЕРДР. Вот с этого момента, собственно, и включается репрессивный аппарат. В который входит две структуры: прокурор и следственное подразделение, которых тоже пять – МВД, СБУ, налоговая, ГБР, НАБУ. Все остальные вопросы они согласовывают в суде. То есть, они предоставляют документы и судья их рассматривает. Как правило, он дает возможность содержания под стражей на срок не более двух месяцев. Проходит два месяца, опять эти же по своим делам приходят в суд и просят продлить. И так продлевают. Но в органах досудебного следствия есть сроки. Уголовное дело незначительного характера может расследоваться не более трёх месяцев. Средней тяжести – не более полугода. Тяжкие и особо тяжкие — не более года. Расследование раньше проводил прокурор. Сейчас всем этим занимается суд. И, в общем-то, получается так, что — как ты не крути, но вот в этот процессуальный срок следственно-прокурорские подразделения (прокурор надзирает за следствием) всеми вопросами ведает суд. И вот, когда закончился срок, открываются материалы дела и дело передается в суд. А вот тут сроков не существует. Каждые два месяца суд сам себе продлевает срок рассмотрения. А может, в залы не заходить? Можно не заходить. Но через каждые два месяца его арестанта, который числиться уже за судом, а не за следствием, будут привозить, и будет продлеваться срок. Я знаю дела, которые тянутся уже около года, а судья не приходит. Он просто продлевает. Не слушает дело. В соответствие с законом, указать судье о том, как рассматривать дело, никто не имеет право. Каким-либо образом повлиять по закону на судью, чтобы он быстрее, либо медленнее, либо в соответствии с УПК рассматривал дело, не может никто. Судья все делает только по-своему личному усмотрению. Вот он считает так, значит так. Вот я сейчас, только что, приехал из Коминтерново. Дело, в рассмотрении которого я принимаю участие, началось в ноябре прошлого года. Судья его назначила на 30 мая. Т.е. через 7 месяцев. Кто может спросить, а почему именно так? Почему не март или февраль? Никто не может спросить. Подобные вопросы по закону расцениваются как вмешательство в дело суда. А это уже уголовно наказуемо. Стало быть, сфера суда не может быть наказана. Ускорить либо замедлить никто не может. А правильно это или нет, вы сами делайте выводы. Никто не может сказать судье «ты неправильно вынес решение». Судья, в соответствии с законом, свои решения не комментирует. Вы не можете ему задать вопрос. Или попросить прокомментировать. Его может поправить только апелляционный суд. Но если судья неправильно вынес решение, а апелляционный его поправил, он никакой ответственности не несет. Ошибся. Такова сейчас ныне действующая система. И, к сожалению, новый УПК с 2012 года ничего не внес. Как что-то может измениться, если даже за последние два года президентства Порошенко не был назначен ни один судья. Т.е. судей у нас назначает президент — приводит их к присяге. В мае будет год, как у власти Зеленский, и он не назначил ни одного судьи. У нас в Одесской области при Порошенко закрыли два суда. А почему? Судей нет. Почему нет? Не назначают. Почему не назначают? Спросите их. По-этому у нас сейчас из Ивановского района возят судить в Савранский.
А вот, к примеру, суд по борьбе с коррупцией. У них свой ВККС там уже больше года как работают судьи. Результат нулевой, никого не осудили, никого не посадили. Даже они. А ведь этих судей взял на себя при оформлении Евросоюз. Он их отфильтровывал и принимал экзамен. Он принял все делам уже больше года назад — с ноября 2018 функционирует. Ну и? И где же результат? Ни одно решение суд первой инстанции не принял. Ни одного приговора нет. И ни одного арестованного нет. Хотя у них очень узкие составы преступления. У них свой апелляционный и свой высший суд и суд первой инстанции свой. Но ни одного человека не взяли они под стражу.
— То есть, с точки зрения этого департамента, у нас нет коррупции?
Здание Высшего антикоррупционого суда
— Вот Вам еще один пример. Недавно районный суд за убийство себе подобного , ни много, как говорится, ни мало, берет человека под стражу. Но человек этот – не простой смертный гражданин, а (не шутите, господа!) бывший министр иностранных дел страны — господин Кожара. Не сидеть же ему, извиняюсь, на параше. Для того, чтобы оставить его под следствием на свободе, присуждается залог. 14 миллионов. Прописью: четырнадцать. Да-да, миллионов. Опять-таки, ни много, ни мало. Может ли суд брать по насильственным, да ещё и по особо тяжким, преступлениям залог? Но вы же видите: может. А предположительно — Кожара просто выстрелил своему гостю, и отнюдь не незваному, в голову. Может, из мести, а может — пьяные были. Суд Шевченковский присудил эти самые миллионы. Значит, вероятный убийца будет на свободе. Кто может скорректировать ситуацию?? Апелляционный? Он, вероятно, согласиться. Видите, из-за особого статуса… Потому что Кожара был министром иностранных дел. И входил в совет министров страны, как к себе домой. Значит, ему можно, а шофёру или слесарю, инженеру или учителю и всем остальным нельзя. А мы всё болтаем: для закона нет разницы – рядовой или генерал: закон – один для всех. И суд подчиняется только одной-единственной инстанции: Закону.
— Есть ли какие-либо перспективы в связи сложившейся ситуацией в правовой системе?
— Пока не вижу. Перспектив нет. Мы вне перспективы. Нам нужно говорить о комплексной программе реформирования правоохранительной системы. Нельзя в ней выхватывать маленькие, средние и большие «не так». Суд, прокуратура, полицейские. Все должны начинать свою работу в определённое время. И заканчивать в одно время. Со строгими установленным нормам и срокам. Если мы начинаем, то собираем межведомственную комиссию. Как? Комитет от каждого ведомства разрабатывает и представляет программу. После обсуждения специалистами, утверждаем. С чего начать? КАДРЫ… Дело не в том, кому приписывают слова: «Кадры решают всё…», а в том, что это – правда. Кадры – это высшие учебные заведения. Значит, мы к себе подтягиваем ректоров и решаем этот вопрос…
Кадры… К ним, к теме высшего образования, чую, мы еще не раз вернёмся на страницах нашего «Вестника», к общению с серьёзными учёными. В том числе и с Александром Сергеевичем Саинчиным, который является ещё и председателем президиума Гуманитарного общества ОРО УАН, (правопреемник Общества правоведения и государственных знаний Одессы, основанного в 1914 году). Первое же заседание президиума и актива Гуманитарного общества обсуждала вопрос о системе и качестве образования в Украине, о влиянии этого процесса на отечественную науку. И на академизацию провинциальных институтов. Тема сия — одна из основных, над которыми общество планирует работу в текущем году.
В связи со сложившейся обстановкой (коронавирус), вопрос о подготовке кадров становится крайне актуальным. И настоящая, не формально-липовая а реальная реструктуризация системы образования неизбежна. Об этом рассказал руководитель регионального отделения УАН, академик О.В. Мальцев на симпозиуме «Психология ущербности». Вот и оставайтесь с нами. Продолжим разговор о главном…
Автор Гужва Анастасия
Подписывайтесь на наш Telegram канал: https://t.me/lnvistnik