«По всей стране, вымогая или клянча, передвигаются фальшивые внуки Карла Маркса, несуществующие племянники Фридриха Энгельса, братья Луначарского, кузины Клары Цеткин или, на худой конец, потомки знаменитого анархиста князя Кропоткина. Отряды мифических родственников усердно разрабатывают природные богатства страны: добросердечие, раболепство и низкопоклонничество. От Минска до Берингова пролива и от Нахичевани на Араксе до земли Франца-Иосифа входят в исполкомы, высаживаются на станционные платформы и озабоченно катят на извозчиках родственники великих людей. Они торопятся. Дел у них много»…
Ильф и Петров, наши славные земляки, хоть и подали историю с детьми лейтенанта Шмидта и прочими «родственниками» героических личностей в юмористическом ключе, но ничего такого особенного не выдумали. Есть факты, касающиеся и Шмидтов-младших и, как сказано в романе «Золотой теленок» «на худой конец» потомков русского революционера-анархиста из княжеского рода Кропоткиных. О последних и поговорим. Точнее — о дочери князя Кропоткина.
Поиски удовлетворения самого серьёзного интереса нашего журнала ко всему, например, что связано с анархией и анархизмом, среди прочих дел привели и к следующему эпизоду — более занятному и даже забавному, нежели это свойственно теме и идее, традиционно пафосно-героическим. В начале 20-х годов прошлого столетия в разные советские учреждения посыпались заявления и ходатайства о получении различных материальных благ, подписанные Александрой Петровной Кропоткиной-Давыдовой, согласно её собственным словам — «внебрачной дочерью известного революционера князя Петра Кропоткина». Громкое имя, настойчивость обращений и количество инстанций, в которые сыпались обращения, сыграли свою роль, и просительнице удалось отхлопотать скромный пенсион, половину академического пайка, несколько разовых выдач всякого рода дефицитных продуктов и одежды, что в то время — голодное, нищее, было просто роскошью. Не останавливаясь на достигнутом, Александра Петровна двинулась далее, нацелившись на более жирный кусок: подала прошение о возвращении ей дома, который некогда, согласно её словам, принадлежал их семье.
Резонанс был большой. Вдова Кропоткина, 66-тилетняя Софья Григорьевна, у которой пытались прояснить вопрос насчет дома, узнав о «внебрачной дочери» покойного мужа и её претензиях на недвижимость, была возмущена до глубины души. И в письме городским и партийным властям сообщила о том, что у её супруга вообще никогда и нигде не было собственного дома. А их единственную дочь действительно зовут Александрой, но она, будучи замужем за известным деятелем партии социалистов-революционеров Василием Лебедевым, по известным причинам находится в эмиграции, в Германии.
Александра Кропоткина-Давыдова была арестована. И началось следствие, которое, однако, пришло к неоднозначным выводам. Дело выглядело до крайности запутанным и более походило на авантюрный роман. Находящаяся под следствием Александра Петровна упорно и уверенно называла себя дочерью П. А. Кропоткина, а сама она, мол, воспитывалась в доме троюродного брата Петра Александровича — Сергея Алексеевича Кропоткина, директора Международного банка (кстати, это подтвердили и две бывшие дворовые Кропоткиных). Кроме того, она ухитрилась разжалобить и суд, и общественность историей о сыне: подсудимая жаловалась, что сына у неё отняли. Она утверждала: мальчика подобрал возле больницы редактор журнала «Крестьянская летопись» Перозич, в то время, пока мама Володи болела тифом. Мальчик голодный и босой сидел на панели возле стены больницы. Редактор, дескать, увел мальчика с собой, но когда Александра Петровна пришла в себя, отдать его ей не захотел. Рассказывая о сыне, «княжна» рыдала, вызывая волны неподдельного сочувствия и мужчин, и дам, находящихся в зале суда. Но настоящий фурор произвел ответ на вопрос о том, кем была ее мать: «Моя мать Вера Засулич — революционерка»! Это был мастерский ход — Вера Засулич была легендарной личностью — апостол русского терроризма, стрелявшая 24 января 1878 г. в петербургского градоначальника Дмитрия Трепова. «Дело» Веры Засулич потрясло все русское общество. И дело было даже не в самом факте покушения, а в том, что суд присяжных оправдал террористку.
Поскольку Вера Засулич умерла в 1919 году, сами понимаете — она уже не могла внести для советского суда ясность в это «Дело». Но Александра Петровна «прокололась», назвав «мать» по отчеству «Васильевной». Хотя не так уж трудно было узнать, что была она по жизни очень даже Верой Ивановной. Спохватившись, обвиняемая пояснила, что имела в виду, в сущности, другую, безвестную революционерку Засулич, звавшуюся Верой Васильевной, которая умерла в эмиграции ещё в 1889-м. После смерти В. В. Засулич отец якобы отвез маленькую Сашу в Россию, а потом несколько раз тайно приезжал, чтобы проведать. Всё это также было расписано такими яркими красками, что и на сей раз выступление произвело на публику неизгладимое впечатление.
Окончательно же процесс запутало письмо к обвиняемой Аполлона Андреевича Карелина, одного из лидеров анархического движения, неоднократно подвергавшегося арестам и ссылкам при царе, члена группы Всероссийского общественного комитета по увековечению памяти П. А. Кропоткина. Карелин лично был знаком с Кропоткиным и в своем письме обращался к Александре Петровне, как к дочери друга, сообщая, что не может выступить на могиле князя-анархиста в годовщину его смерти. Письмо было преподнесено суду, после того как симпатии зала были на стороне обвиняемой и произвело дополнительный эффект. Чаши на весах правосудия колебались…
Суд не смог ни подтвердить, ни опровергнуть показания Александры Петровны. И вообще не вынес решения, отправив дело на доследование. Но и оно не внесло никакой ясности. Следствие установило, что в Петербурге действительно проживал Сергей Алексеевич Кропоткин, которому от отца достался дом № 5 по Дмитровскому переулку — тот самый, предмет претензии Кропоткиной-Давыдовой, но Сергей Алексеевич был не директором банка, а гусарским ротмистром, сыном командира Гатчинского полка, генерала Алексея Ивановича Кропоткина.
В общем, так и не удалось установить родственные связи между «теми» и «этими» Кропоткиными. Однако же и опровергнуть их не удалось. Народный следователь даже опубликовал в ленинградских газетах объявление — с призывом к тем, кто мог бы помочь распутать клубок родословных. Но подобными сведениями обладали, как правило, те, кого в советском государстве презрительно именовали «бывшими», а они как огня боялись карающих органов, предпочитая не высовываться, чтобы лишний раз не обращать на себя внимания. Как говорится, себе дороже. И вопрос о подлинности личности «дочери» Кропоткина так и остался открытым. Ну-с, что прикажете, плакать или смеяться…
Игорь Каневский,
член историко-литературного общества ОРО Украинской Академии Наук.