В сфере, в которой мы когда-то познакомились с нынешним нашим собеседником, личности, как правило, яркие, судьбы – необычные. И всё же дорога Андрея Юрьевича Пинигина может быть названа беспрецедентной.
Вот сказано поэтом: «Людей неинтересных в мире нет». Ну, поэты — люди счастливые, всё фантазируют и ни за что не отвечают. Я думаю, все-таки, иногда и бывает, встречаешь людей — интересных только тем, что ничем не интересных. Но вот встреча: одессит, профессиональный медик, дипломированный врач с солидной практикой, включая хождение за три моря, который однажды перекладывает штурвал «Все вдруг». И объявляет войну уголовникам — убийцами, наркодельцами и прочими достойными лицами, достигшим вершины дна нашего общества.
— Итак: человек выбирает для себя самую гуманную профессию, получает высшее медицинское образование и соответствующее назначение. Заботится о здоровье сограждан. А потом с пистолетиком бегает по чердакам и подвалам, мотается днём и ночью по огромной Одесской области. И ловит тех, кого приличные граждане не пустят к себе дальше прихожей. Во всяком случае, добровольно. Как это понять?
– Да, со стороны это выглядит, как минимум, странновато. Можно было бы сочинить тут какую-нибудь высокосознательную, граждански-пафосную и целенаправленную легенду. Но, если говорить прямо, дело случая. Чтоб я стремился с детства-отрочества-юности в милицию – и в мыслях не было.
– По классику: «…Шел в комнату, попал в другую». Но к чему-то стремился, что-то хотел?
– В свое время я закончил Одесский медицинский институт. И совершенно не случайно…
– А до института?
– Я хотел в моря. Даже поступал в среднюю мореходку после 8-го класса. Ну, и недобрал балл. Решил (мать у меня — врач), учиться в медицинском. Отец ближе к морю, мать – медик, буду врачом. Заканчивал институт, учился и был распределен в судовые врачи. Вот и пошел в моря, в «Антарктику».
– Ну, и плавал бы себе. Пациенты, в основном, здоровые. Рыба. Валюта, экзотика…
– Ну, на рыбаках экзотики не так уж и много. Пять лет судовым лекарем походил.
– Это — первый человек на борту?
– Первый бездельник. Но экипаж был большой, 96 человек.
– Там, правда, жалуются ребята, что на пассажирах еще куда ни шло, а вот на сухогрузах, на рыбаках, медпрактики мало.
– Ну, на рыбаках, там же рыбцех. Травматической практики хватало. Я больше на терапию налегал, но проходили же мы все, и хирургию. В морях был и аппендицит, правда, я не сам резал, с соседнего с промысла судна брал доктора-калининградца. Он резал, я ассистировал. И факты были даже крайние, смерти. Все было.
– Прием пациентов был? Поток какой?
– Ну, бывало, что за день никого не было, моряки – народ здоровый. А бывало, особенно когда прилетали, переакклиматизация (из зимы вылетали и прилетали в лето), очень много сразу простудных было. Сердечники были, особенно, начало рейса и конец рейса, когда моряки приезжали.
– В общем, таблеточки, порошочки в основном?
– Таблеточки, порошочки, укольчики, капельницы – все делали.
– Спиритус вини риктификати. Все непьющие. Экипаж мужской исключительно?
– Да. Поварихи могли быть — женщины.
– Обращались к Вам дамы?
– По женской линии – нет.
– Ну, а зарплата? 120-130, да?
– Зарплата, по-моему, была 110.
– А на борту?
– На борту – «плюс» морские, там где-то под 300 рублей была тогда зарплата «плюс» валюта. Там же какая ситуация? На рыбаках еще от рыбы «плюс».
– Те, кто с Вами закончили — пошли в районную поликлинику, куда-нибудь в больницу. Получали меньше. Ну, разве что — больница водников, поликлиника порта. Там повыше были оклады, Но туда попробуй попади еще.
– Да, это верно.
– Значит, все-таки, ваше положение было не таково, что надо было что-то менять. От добра добра не ищут. А причем тут милиция вообще?
– А дальше получалось так… В 1991 году уже начала ломаться «Антарктика», перестали выдавать зарплаты валютные, задержки с выплатой, рубль обесценивается. Человек полгода отработал, заработал там, к примеру, 6 тысяч рублей, пришел, а это уже не 6, а…
– Сертификаты вы получали, боны?
– Да, получали боны.
– Отоваривались в «Березке»?
– Ну, часть валюты мы получали там и тратили, часть получали в бонах и отоваривались в «Березке».
– Что, приключений вам не хватало? Остроты?
– Первая ситуация, я думаю, основная – это то, что «Антарктика» с зарплатой тянула и в рейс попасть было трудно. Пароходы стояли за границей по месяцу – не было чем платить за ремонт…
– А оклад шел?
— Я пришел тогда из рейса и фактически сидел на берегу, чтоб не соврать, но месяцев, наверно, восемь. Жена занималась бизнесом челночным, ездила в Польшу. На «скорой помощи» поездил. Ну, а потом, что называется, волей случая. Строго между нами. Бабушка у меня на Фонтане жила. Пил пиво в кафе «Кругляк» на 13-й станции. И там были хлопцы с Приморского райотдела, опера. Познакомились и общались. В то время, начало 90-х особо в милицию никто не шел, отток был и брали чуть ли не всех подряд. И так вышло, что — задержание. И я помог ребятам- поддержал, так сказать, количественно. Ну, и все. Я немножко спортом занимался в свое время. И говорят: «Не хочешь пойти в уголовный розыск, попробовать?»
– Это рядовые сотрудники были или начальство?
– Нет, опера. Потом меня познакомили со старшим группы, Это Приморский райотдел, он был там, где сейчас Шевченковский. Ну, и так с ними общались. «Приходи, попробуешь. Ну, что тебе мешает? Понравиться – останешься, не понравится – тебя ж никто не держит». «Ну, давай, попробую». И я попал в убойную группу сразу же, они меня оформили стажером. Вот, собственно, таким образом. Если вкратце, конечно…
– И все-таки. При таких метаморфозах, и в МВД, и в Минздраве, куча бумаг. Не говоря уже о проверочных, инструктивных материалах, УК, УПК! Вас посадили заполнять и изучать всё это? Как школьника?
– Можно и так сказать. Но больше, честно говоря, бегал с ними, с операми. Совсем по Глебу Жиглову: когда практика есть – легче учёба идёт. Но и по инстанциям побегал, похлопотал: Собирал, конечно, документы, анкеты писал, часть забрал – я же был в судовом медперсонале – предоставил, потому что там же я проходил и «Допуски». Там шли проверки – загранплавание. Все нормально прошло. Но долго проверяли, наверно, месяца три.
– Анкеточки? «Родственников за границей не имею»…
– Родственников не имею.
– Еще была милиция собственной безопасности, значит, там тоже Вас смотрели, щупали.
– Ну, тогда была инспекция, не было собственной безопасности. Но тоже щупали.
– А рекомендации не нужны были от ЧМП, от кадров, профкома, парткома?
– Рекомендации… Характеристики были нужны. Положительные дали. Но отговаривали «Оно тебе надо?». Я говорю: «Давайте, попробую. Ну, что я сижу?» «Уйдешь в рейс, подожди». Принял решение твёрдо, думаю, пойду, попробую. Нет – вернусь. По большому счету, тогда ничего не держало в «Антарктике», она уже рушилась, уже видно было.
— «Антарктика» тогда была генеральным спонсором моей телепрограммы «Одесса-Центр». И я припоминаю – по отношению к ней нечестная была игра. «Антарктика» хотела снабжать украинцев нашей рыбой, качественной, разнообразной и доступной по цене. Плавбазу и суда сами отремонтировали. Хорошую же рыбу «Антарктика» давала украинским гражданам.
– Хорошую, отличную! И что тоже важно – дешевле, чем импорт.
— А за границей это не нравилось, да и в Одессе, между нами, это не всем подходило. И поэтому стали всячески мешать и подличать. Вплоть до угроз. Не было чистой конкуренции.
– Да. Развалили. Фонд был мощный, где-то порядка, я помню, больших судов (это экипажи от 80-ти и больше) было, наверно, 70-80.
— А как вам в милицейском департаменте… грубо материально?
—По тем временам, зарплата была у опера, по-моему, 20 тысяч купонов, но это была сумма — относительная. У меня своя машина уже была, купленная ещё в плавсоставе. Было немного трудовых сбережений. Жена тоже зарабатывала. Такой был этап: мне было просто интересно посмотреть, что это. А сидеть, ждать у моря погоды я был не в силах. Вот так вот зацепился.
– И вот Вы, вчершний судовой врач, министр здравоохранения судна и экипажа, скромно на низовой должности, в районном отделе, даже не в городском управлении, не в областном…
– В районе, да. В районе долго меня почему-то проверяли. Но дело пошло-завертелось довольно быстро и серьёзно. Помню, первое убийство. Я еще стажером был, дали удостоверение, печать поставили.
– А Вы по запасу, после института, были офицером?
– Да. Военная кафедра. Погоны, звание.
– То есть, армейским офицером. А как в милиции? Аттестовали?
– Аттестовали. Лейтенантом. По армейской табели о рангах, был — старший лейтенант. У меня был военный билет. А зашел в милицию вообще старшиной. Пока мне звание подтверждали, у меня числилось – оперуполномоченный, старшина.
– Армейские старшие лейтенанты, капитаны приходили в милицию старшинами и даже сержантами.
– Ну, да. Там же потом впоследствии спецзвания присваивали отдельно.
– Мне полковник Митрофанов говорил, что по запасу минобороны он до сих пор – сержант.
– Ну, так и есть. Тогда присваивали спецзвания милицейские звания. Ну, я же поздно вступил в службу. Мне было 29 лет, когда пришел в милицию. Я пришел туда, а там пацаны по 22-23 года, кто школу милиции закончил, уже по 2-3 года проработали, и вот я у них учился. Я прошел от опера рядового – опер старший, начальник отделения, замначальника отдела, начальник отдела, замначальника управления, начальник управления, Полностью прошел все этапы, начиная с опера. Опером года три, потом старшим. Я в Приморском проработал где-то 1,5 года, по-моему, или 2. Потом перевели меня в отдел по ОПГ. Нормальные учителя были.
– С самого начала. Стажер – значит, кто-то отвечал за стажера, помогал разобраться?
– Да.
– Кто?
– Трубаченко Олег был. Он был старшим группы убойной, капитан милиции. И я числился у него стажером. Были хлопцы там, рядом, были опера, с которыми вместе бегали.
– Работы хватало?
– Да, чего доброго, а работы хватало!
– Но первое – самое незабываемое. Помнится?
– Да. Первое, кстати, не раскрыли. Первое не забуду. Чижикова, 12. Пенсионер МВД, коммунальная квартира была, жили дочка с матерью, мать была морячка, дочка была разведенная. И в соседней комнате жил этот пенсионер МВД, мужичок принципиальный. Там взломали дверь и убили его же собственной сапожной лапой.
– А мотив?
– Шли на кражу. Я так понимаю, мать была морячка, и кто-то дал набой. Шли на кражу, не думали, что кто-то дома. Пустая квартира, дали набой, а Бодров оказался дома. Дверь старая, ломали дверь в районе замка, ее отжимали, и он вышел. В коридоре его и забили той сапожной лапой.
– Вы знаете историю уголовного розыска, общую историю преступлений. Когда такое было, чтобы квартирный вор шел на «мокруху»?
– Я понимаю, что эта ситуация была больше местечковая. Они не шли на убийство, а дед был резкий. Может, с этой лапой он на них кинулся. Его не то что забивали, там два удара по голове этой лапой – и все, и он тогда умер.
– Но это характерно для времени, ведь шла всеобщая и полная депрофессионализация во всех сферах. И в преступном мире тоже.
– И в преступном мире, и в милиции не хватало людей, и вот тогда затягивали всех, со мной, я помню, наверно, человек 5-6 стажеров пришли. Кто-то оставался, кто-то месяц там поработал и уходил.
– А там, у них, в теневом мире, шли на кражи — даже законов преступного мира не знали.
– Да. И тогда мы, я помню, поднимали агентуру, проверяли по ЖЭКу, мужа отрабатывали. Первое дело – это агентурно-оперативная работа, это венец уголовного розыска.
– А у Вас своей агентуры еще не было? Не обзавелись еще?
– Нет, еще не было. Еще мне рассказывали, как и что. Вот это как главное. Я даже помню, я еще стажером был, приехал Кравченко, будущий министр. Весь райотдел был на территории, кабинеты закрыты. Я и Трубаченко были на месте, вдвоем. Он зашел, мы представились, поговорили. Главное тогда считалось — профилактика преступности для милиции. Но уголовный розыск и агентурно-оперативная работа – венец всего. Я ещё не знал, что он был замминистра. И такая беседа была интересная. Он говорит: «Я думаю, что из тебя будет толк».
Юрий Фёдорович Кравченко
– А он своеобразный был мужик. Он при Василишине был замом?
– Да, генерал-полковник Василишин министром был. А потом – он.
– Это тот министр внутренних дел, который… застрелился дважды?
– Да. Который как бы стрелялся дважды. Этот период был моим началом, врастанием. До моего прихода было еще одно убийство новогоднее, бытовое — на Гамарника, 7. Человек кого-то пригласил в новогоднюю ночь, выпили, задушили его. Это мы раскрыли. Вот эти два преступления было таких. Из самых памятных, потому что – первые. Потом было огнестрельное ранение… Там много было…
Продолжение следует…
Собеседовал Ким Каневский
Подписывайтесь на наши ресурсы:
Facebook: www.facebook.com/odhislit/
Telegram канал: https://t.me/lnvistnik
Почта редакции: info@lnvistnik.com.ua