Информационный повод этой публикации таков: ровно восемьдесят лет назад, в 1941 году некий молодой человек, гражданин СССР и кадровый военный, с отличием окончил Военную Академию имени М.В. Фрунзе. Напомним, в те непростые времена это было не только высшим учебным, но и высоконаучным заведением. И окончивший его вполне законно считался учёным. Речь, конечно, шла о весьма своеобразной и специфической науке – науке воевать и науке побеждать. Ещё раз мысленно произнесите «1941-й» и, даже будучи человеком сугубо штатским, легко поймёте, насколько актуальной тогда была эта наука. Звали этого молодого человека Давид Абрамович Драгунский. Для послевоенных поколений он уже очень давно известен в цивилизованном мире, как генерал-полковник танковых войск, дважды Герой Советского Союза, кавалер очень многих советских и иностранных орденов, на Параде Победы командовавший танкистами и волею судеб занявшийся в последние годы своей жизни политикой. Нужно заметить, во всей истории СССР – среди граждан еврейского происхождения, — только Давид Драгунский и Яков Смушкевич были удостоены двух золотых геройских звезд. У нас еще будет случай поговорить о Якове Владимировиче Смушкевиче. Выпускник той же фрунзовской академии, старший военсоветник по авиации испанской республиканской армии, командующий ВВС РККА в боях на Халхин-Голе, начальник ВВС РККА, помначальника Генерального штаба РККА по авиации, генерал-лейтенант авиации, генерал-инспектор ВВС РККА, дважды Герой Советского Союза. Арестован по навету и расстрелян без суда. Согласитесь: эти конспективные строки достойны значительного расширения. Но сейчас – о его однокашнике, успевшем послужить и повоевать ещё до академии.
Справка:
Давид Абрамович Драгунский родился 15 февраля 1910 года в местечко Святск Орловской губернии (ныне Новозыбковского р-на Брянской области) в многодетной еврейской семье портного-кустаря. После окончания средней школы в 1928 году – учеба в техникуме, служба в Красной армии с 1933 года: занятия в двух военных учебных заведениях – Саратовской бронетанковой школе, которую окончил в 1936 году, и Военной академии им. М.В. Фрунзе. Между этими датами участвовал в боях у озера Хасан командиром танковой роты, за что был награждён орденом Красного Знамени.
На фронтах Великой Отечественной войны с июля 1941. Воевал командиром танкового батальона, начальником штаба 1-й механизированной бригады этого же корпуса. Участвовал в Курской битве. 11 августа 1943 года был ранен. С ноября 1943 года и до конца войны командовал 55-й гвардейской танковой бригадой (7-й гвардейский танковый корпус, 3-я гвардейская танковая армия, 1-й Украинский фронт), о подвигах которой много говорили и писали. «Решительно действовала в сражениях танковая бригада под командованием полковника Д.А. Драгунского», – писал в своих мемуарах маршал И.С. Конев.
Из воспоминаний Д.А. Драгунского: «В составе корпуса генерала Катукова принимал участие в Курской битве, во главе 55-й гвардейской танковой бригады форсировал Днепр, воевал на правобережной Украине. Там в декабре 43-го был тяжело ранен. Даже медики считали это ранение смертельным. Но я выжил и вернулся в родную бригаду. К этому времени я уже знал о расстреле фашистами всей моей семьи».
30 июля 1944 года бригада Д.А. Драгунского одной из первых форсировала Вислу, в августе в тяжелейших боях она теснила фашистские войска в Польше. За героизм и воинское мастерство, проявленное при форсировании Вислы и удержании сандомирского плацдарма, 23 сентября 1944 года Д.А. Драгунскому присвоили звание Героя Советского Союза. В дальнейшем его бригада воевала на территории Польши и Германии.
На пути к Берлину была, среди других, и труднейшая преграда, последнее водное препятствие – Тельтов-канал. Взять эту преграду было приказано бригаде Драгунского. 24 апреля 1945 года бригада форсировала канал с минимальными потерями в технике и живой силе. За умелое руководство боевыми действиями бригады в Берлинской операции, стремительный бросок на Прагу и проявленные при этом личное мужество и отвагу 31 мая 1945 года награждён второй медалью «Золотая Звезда».
В 1949 окончил Военную академию Генштаба, командовал танковой дивизией. С 1949 по 1965 год генерал Драгунский командовал военным соединениями в Забайкалье, на Украине, в Армении. В 1965-1969 годах он – первый заместитель командующего войсками Закавказского военного округа. В 1969 году после смерти генерала армии Я.Г. Крейзера его назначают начальником Высших офицерских курсов «Выстрел».
В 1985 году он попал, как тогда говорилось, в «райскую компанию» – группу генеральных инспекторов министерства обороны СССР. С ноября 1987 в — отставке.
12 октября 1992 года генерала Д. А. Драгунского не стало. Похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве.
Справка о наградах генерал-полковника Давида Абрамовича Драгунского:
две Медали «Золотая Звезда», два Ордена Ленина, Орден Октябрьской Революции, пять Орденов Красного Знамени, Орден Суворова II степени, Орден Отечественной войны I степени, Орден Дружбы народов, два Ордена Красной Звезды, Орден «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» III степени.
Медали: «За боевые заслуги», «За оборону Москвы» , «За оборону Кавказа», «За взятие
Берлина», «За освобождение Праги, «За победу над Германией», «За воинскую доблесть. В ознаменование 100-летия со дня рождения Ленина», «За отвагу на пожаре», «За безупречную службу в Вооруженных Силах СССР» III степени, «Ветеран военной службы».
Иностранные награды: «За заслуги перед Отечеством» в золоте (Германская Демократическая Республика), Большой Командорский крест и офицерский крест ордена «Возрождение Польши», «9 сентября 1944» I степени с мечами (Болгария), «Военный Крест 1939-1945» (Чехословакия), «За боевые заслуги» (Монголия), 5 медалей Монгольской Народной Республики, медаль «Китайско-советская дружба» (КНР).
В конце войны принимал участие в работе Еврейского антифашистского комитета (ЕАК). Давид Драгунский ещё в 1945 году ставил перед EAK задачу увековечить память своих погибших родных и земляков на Брянщине и установить памятники и мемориалы в других городах СССР. И его подпись стоит под большинством обращений ЕАК, хотя он не входил в президиум организации.
В изданной в 1947 году на идиш биографии Драгунского (автор А. Безыменский), подчеркивался особый «еврейский счет» Давида Абрамовича к фашизму. В 1956 году он представлял советских евреев в Париже на церемонии открытия мемориала в память погибших евреев — жертв фашизма. И нередко направлялся советской властью для представительства на мероприятиях подобного рода.
СПРАВКА о литературном творчестве Д.А. Драгунского.
Давид Абрамович написал ряд сочинений: «Дорога подвигов», «В конце войны», «Годы в броне», «Славой овеяна», «Мемуары солдата».
Наградной лист от 23 августа 1944 года,
Давид Драгунский представлен к званию «Герой Советского Союза»
***
Наградной лист от 31 мая 1945 года,
Давид Драгунский представлен ко второй медали «Золотая Звезда»
****
Несколько фрагментов военных мемуаров Драгунского «Годы в броне»:
«…С полной победой в Берлине связывалось у всех нас и окончание войны, а вместе с ней — уничтожение фашизма. Но трудно расстаться фронтовикам с привычками, приобретенными за долгие годы войны. Люди остаются людьми. Я видел, как уже в мирное время танки прижимались к толстым стенам домов, автоматчики по привычке перебежками преодолевали улицу и ныряли в подвалы, шоферы загоняли машины на теневую сторону. Никто уже не стрелял, никто не бомбил, никто никому не угрожал, и все же сознание еще срабатывало по инерции, но могло сразу перестроиться на новый лад, не могло сразу привыкнуть к наступившей мирной жизни. Радио, телефон, человеческие голоса возвещали всем: свершилось! Не надо больше наступать, не надо стрелять. …Невероятным казалось это, хотя без малого тысячу пятьсот дней мы стремились к этому моменту. По всем каналам связи летели команды: «Отбой!», «Конец!», «Прекратить огонь!».
По-разному переживают люди исторические события. Но почти всегда эти события накрепко остаются в памяти до мельчайших подробностей, хотя в минуты переживаний нам кажется, что мы ничего не видим вокруг.
…Мы стояли в просторной гостиной чудом уцелевшего особняка. Со мной были те, кто пришел сюда через кровь и страдания. Мы стояли, ошалевшие от счастья, хмельные от радости и не находили слов. Да и не нужны были слова. Каждый выражал свои чувства по-своему: бывший секретарь райкома партии, ставший начальником политотдела бригады, Дмитриев, не стесняясь, плакал; сильной воли человек, начальник штаба Шалунов, по-детски растирал кулаком слезы и бормотал что-то невнятное. Неуклюжий, обросший бурой щетиной Андрей Серажимов кричал во весь голос: «Ух, какого зверюгу мы завалили» — и сыпал по адресу этого зверя отборные, не предназначенные для печати эпитеты. Кто-то кричал одно лишь слово: «Ребята… Ребята-а!..» И все это покрывало несмолкающее русское «ура-а!», которое волной перекатывалось по улицам и площадям Берлина.
Первым пришел в себя начальник штаба:
— Что будем делать?
Его вопрос оказался неожиданным для меня. Впервые за четыре года войны я совершенно не знал, что делать. В такой обстановке мы оказались впервые. А потому сказал первое, что пришло на ум:
— Василий Матвеевич, скомандуйте: стоять на месте, собраться в свои батальоны. Остальные подразделения подтяните к штабу.
Прошло несколько часов, а из штаба корпуса не поступало никаких распоряжений.
— Теперь мы никому не нужны, — острил Александр Павлович Дмитриев. — И знаете, это совсем неплохо: ни донесений от тебя не требуют, ни обстановки не запрашивают и даже не ругают, почему топчемся на месте. Благодать! Райская жизнь…
Райская жизнь, однако, длилась недолго. Вскоре из штаба корпуса посыпались приказания. Потребовали и донесения, и самые разнообразные сведения, которые в основном сводились к подсчету наличия людей, танков, артиллерии. Затем поступил приказ быть готовыми для дальнейших действий.
— Неужели еще воевать будем?.. — забеспокоился Шалунов.
И снова четко и ритмично заработал постоянно действующий штабной механизм. К вечеру в бригаду приехал начальник политотдела корпуса Андрей Владимирович Новиков. Мы обнялись со старым другом, побывали в одном из ближайших батальонов, поздравили бойцов с победой и вернулись на командный пункт в приподнятом настроении.
Адъютант и повара сервировали столы. Выложили все лучшее, что имелось в наших припасах. В особняке раздобыли даже скатерти и хрустальные фужеры.
Дмитриев включил радиоприемник. Знакомый, торжественный голос Левитана заполнил весь дом. Передавали приказ Верховного Главнокомандующего. При упоминании танкистов армии генерала Рыбалко, отличившихся при штурме Берлина, мы вскочили с мест и громким «ура» начисто заглушили голос диктора.
Все, волнуясь, ждали салюта Москвы, когда дом вдруг вздрогнул и зазвенели на столе фужеры. Бросились на улицу: не случилось ли что-нибудь? И тут увидели незабываемое. Вздернутые ввысь стволы танковых пушек, артиллерия всех калибров, зенитные крупнокалиберные пулеметы, автоматы, ракетницы посылали в берлинское небо трассирующие снаряды, снопы пуль, разноцветные ракеты…».
***
«…Май 1945 года был на исходе. Берлинские бои постепенно становились историей. Отшумело половодье радостных дней освобождения. Европейские страны, освобожденные от фашизма, налаживали жизнь по-новому, каждая на свой лад. Чехословакия переживала дни своего обновления и становления.
Для 55-й бригады, выведенной в район временной дислокации на север от Праги, также началась мирная жизнь, если этот термин вообще применим к солдатам. Зазвенели пилы, застучали топоры: в лесу вырастал солдатский лагерь.
Пока решались вопросы, связанные с дальнейшим пребыванием бригады в этой дружественной стране, мы продолжали заниматься своим нелегким трудом: солдат всегда и везде остается солдатом. Проводились политические занятия, велась строевая подготовка, солдаты несли внутреннюю службу, ремонтировали технику и вооружение. А по вечерам из окрестных деревень и поселков к нам стекалась молодежь: чешские парни и девчата плясали, пели, смотрели кинофильмы вместе с советскими воинами.
В один из субботних дней, когда я собирался поехать в Пражский оперный театр, раздался звонок:
— Тебя вызывают к Рыбалко, — сказал командир корпуса.
— По какому поводу? — встревожился я.
— Подробностей не знаю, — замялся Василий Васильевич. — Скажу одно: тебе предстоит сдать бригаду и выехать в Москву.
— Как я оставлю бригаду? Прошу вас, не делайте этого.
— Да ненадолго, — смягчился генерал Новиков. — В такую командировку я бы пошел даже пешком… Так не забудь: быть у командарма в десять утра.
Утро, когда я ехал в штаб армии, было каким-то сказочным. Сквозь кроны деревьев виднелась узкая полоска голубого неба, солнечные зайчики прыгали по траве и сухим прошлогодним листьям. Проскочив лес, мы оказались на огромной аллее, по сторонам которой цвели фруктовые деревья. Лучи солнца ласкали лицо. Кругом стояла звонкая тишина. Машина, послушная моей воле, будто плыла по сверкающему асфальту.
На подходе к Мельнику, где размещался штаб армии, я передал руль шоферу: Рыбалко не прощал офицерам малейшего ухарства. Регулировщик указал нам дорогу к особняку, утопавшему в зелени и цветах. Через минуту мы были у цели. Командарм встретил меня радушно. В гостиной я увидел Мельникова, Бахметьева, Капника, Никольского и многих других.
Церемония вручения ордена Суворова длилась недолго. Я был смущен и вместо уставных слов «Служу Советскому Союзу!» выпалил: «В следующий раз буду воевать лучше». В комнате раздался басистый хохот члена Военного совета Семена Ивановича Мельникова:
— Драгунскому, видно, хочется воевать еще, — заметил он. — Мало ему, наверное, досталось в этой войне.
Вместе с орденом командарм вручил мне письмо Михаила Ивановича Калинина — такой порядок был заведен в годы войны при вручении полководческих орденов.
— Это еще не все, — пожав мне руку, сказал Рыбалко. — Военный совет решил направить вас в Москву на Парад Победы. Будете возглавлять танкистов нашей армии. Как смотрите на это?
Не зря, видимо, говорят, что люди глупеют от неожиданного счастья, свалившегося на них. Так, по крайней мере, случилось тогда со мной. Только этим могу я объяснить то, что в ответ на слова командарма произнес несусветную чушь:
— Боюсь, без меня в бригаде такое начнется…
Рыбалко укоризненно поглядел на меня и сказал:
— Не набивайте себе цену. А вы, Дмитрий Дмитриевич, вызовите на всякий случай Слюсаренко, Шаповалова и Архипова… Может, и вправду оставим Драгунского, а то еще развалится пятьдесят пятая бригада…
Я стоял перед командармом, не смея поднять глаз, и чувствовал себя как нашкодивший школьник.
Выручил Мельников, который понял мое состояние, понял, что я, не подумавши, брякнул глупость.
— Павел Семенович, — сказал он командарму, — что же тут худого, если командир о людях печется? Дел у них сейчас много, солдаты после войны трудно переживают переход на новые условия. Мне кажется, не стоит менять кандидатуру…
Мельникова поддержал Бахметьев:
— Разрешите, Павел Семенович, я пойду с Драгунским в штаб. Там и решим все вопросы.
Я воспрянул духом.
— Ну как? — спросил Рыбалко, вплотную приблизившись ко мне.
— Извините, товарищ командующий… Сам не знаю, как это у меня вырвалось… Даю слово, что не посрамим славы танкистов…
— Вот это настоящий разговор. — Генерал положил мне руку на плечо: — Идите с Дмитрием Дмитриевичем, готовьтесь. Завтра к вечеру с сотней молодцов быть в Дрездене. Да смотрите перед маршалом Коневым не подкачайте!…»
***
Список литературы:
1. Советская военная энциклопедия, том 3 (1976)
2. Энциклопедия музея победы: https://victorymuseum.ru/encyclopedia/heroes/dragunskiy-david-abramovich/
3. Энциклопедия «Всемирная история»: https://w.histrf.ru/articles/article/show/dragunskii_david_abramovich
4. Электронная еврейская энциклопедия: https://eleven.co.il/jews-of-russia/public-life/11469/
5. Статья «История жизни генерала Драгунского», Лехайм, июнь 2000 г.: https://lechaim.ru/ARHIV/98/geyzer.htm
6. Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь, том 1 (1987)
7. Д.А. Драгунский, Военные мемуары «Годы в броне», 1983.
Статью подготовила журналист Майя Шнедович