Автор Ким Каневский
Тех, кому недосуг вглядываться в прошлое Одессы сквозь туман времени, автор убедительно просит не тратиться на чтение нижеследующего. Остальные – за мной…
(Продолжение. Первая статья по ссылке.)
- Сокира над Одессой…
Человек, о котором нынче речь, не претендовал на историческое пребывание в этом великом ряду. Но забыт он обидно. Всё же в своё время стоял во главе всея Одессы. Да мало сказать, на посту главы города он установил рекорд, до сих пор никем не побитый. Об уникальном этом рекорде, которому исполняется девяносто лет, скажу позднее. Ясно, однако, что ни о чём, случившемся с ним в 1919 году, он не мечтал и мечтать не мог. Но в революционной истории Одессы роль свою он всё же сыграл.
И потому вполне может быть признан одесситом. Шутка ли: одесский градоначальник. В каковом кресле он прославился в начале зимы 1920 года, в последний Белый месяц нашего города.
Само собой, не по объявлению типа «Срочно требуется градоначальник» явился он в свой кабинет. К зиме двадцатого у него уже была биография. И ярчайшая её часть связана с событиями девяностолетней давности. Если иметь в виду фамильную характеристику образа —легко предположить его полтавское или чигиринское происхождение. Между тем, Виктор Николаевич Сокира-Яхонтов —столичная штучка, коренной петербуржец. Он родился в Северной Пальмире летом 1874 года. В семье русских аристократов. И с детства привык к преданиям, в соответствии с которыми корни сего древа уходили в российскую почву глубочайше — чуть ли не до рюриковичей. По семейной же традиции получил военное образование по инфантерии — царице полей. Но служил поначалу в горах Кавказа, что в офицерской среде считалось верхом изящества и романтизма. В одной из исторических справок его воинская часть названа Фанагорийской. Это —ошибка, к фанагорийцам он отношения не имел. Полк, в котором Виктор Николаевич служил субалтерном, именовался по месту дислокации —Горийским. Да-да, дело было в Грузии, в селенье Гори —месторождении Сталина. Правда, они разминулись —Коба в это время уже тянул срок в местах, достаточно отдалённых. Но и тут нельзя не подивиться тесноте огромного нашего мира. Отбыв положенный срок полуротным, герой наш поступил в Николаевскую Академию Генерального штаба, которую окончил блестяще —по первому разряду. Отказ от штабной карьеры в столицах привел его в 79-й Куринский полк в Карее (Кавказ).
В 1905 году в разгар Русско-японской войны Яхонтов добился перевода на Дальний Восток, в Приамурский округ, в штаб Маньчжурской армии. Войны нахлебался вдосталь. И после неё покинул строй —служил инспектором кадетского корпуса. Но с началом первой мировой отправился на передовую, строевым командиром. И до семнадцатого года прошел путь от командира 25-го Смоленского пехотного полка до начальника штаба дивизии и командира бригады. Генерал-майор. Воевал с немцами на Западном фронте. Счастлив, словом был его Бог. Но всю обедню, конечно же, испортила революция. Во мраке каковой генерал наш однажды увидел луч света. Это были блики золотых погонных зигзагов, аксельбантов, газырей и прочей фурнитуры с черкески Павла Скоропадского. Да-да, того самого, популярного при дворе и в высшем свете Российской империи. Блестящий свитский генерал, любимец Николая Второго. Само собой —патриот единой и неделимой России. И в полном соответствии с революционной логикой, гетман всея независимой Украины.
Чем не пример для подражания. И генерал Сокира-Яхонтов перекладывает рули по команде «Все —вдруг!» и становится под прапор Украинской Центральной Рады. Трудно сказать, как, где и когда он обзавёлся глубочайшими демократическими убеждениями и верой в украинский суверенитет. Во всяком случае, ясно, что большевиков он считал злом, несоизмеримым ни с каким другим. И получил под начало дивизию…
Сокира-Яхонтов поддержал честолюбивые амбиции генерала Скоропадского, принял участие в заговоре и перевороте, который привел царского генерала к власти в Украине в конце апреля 1918 года. За год до нашего девятнадцатого Виктор Николаевич становится военсоветником гетмана, разрабатывает план быстрого возрождения казачества. Он же командир 1-й украинской стрелковой казачьей дивизией. Как человек сугубо военный, он не мог не видеть здесь некоторого противоречия. Стрелковая —значит, пехотная. А казак есть вооруженный крестьянин-конник. Реестровое казачество — хоть яицкое (уральское), хоть терское-кубанское-донское, хоть днепровское и уссурийкое с младых ногтей занималось сельским хозяйством и военной подготовкой на лагерных сборах. А в свой срок служили в казачьих частях, устроенных по кавалерийскому принципу. Хоть и имели пластунские (пешие) подразделения. Но революция многое списывала. И великодержавные шовинисты —оплот самодержавия —оказывались патриотами украинской незалежности. Почему же казачья дивизия не могла быть стрелковой. Соединение находилось на Черниговщине, держало украинско-российский кордон. И хранило верность гетману. Но вот к Киеву подступил Петлюра. И гетман уехал в Германию. Большая часть его офицеров и генералов в одну душу обозвали гетманщину дешевой опереткой. И как бы автоматически перешли к Директории. А Сокира-Яхонтов поступил в Добрармию. К Антону Деникину под крыло.
Это и было в незабываемом девятнадцатом, в толщу которого я пытаюсь заманить читателя вот уже которую главу страницу. С начала года Виктор Николаевич попадает в Одессу. И приходится ко двору белогвардейского губернатора Гришина-Алмазова. Инициативный академист и практик, он намерен формировать народную армию из одесских студентов, гимназистов, инженеров, учителей, немцев-колонистов для борьбы против красных» и зелёных (т. е. восставших крестьян). Он, собственно, даже сформировал три добровольных дружины такой армии и вооружил их по штату военного времени. И, однако же, динамика гражданской войны продолжала смеяться над его планами и усилиями. Как на грех, именно в то время жил-был на свете такой себе Григорьев-атаман. Он, положим, не заканчивал Академии Генштаба и был совершенно безвестен при Дворе Николая. Но легко управлялся с крестьянским войском, как бы выплывшим из времён Кондратия Булавина и «Капитанской дочки». Ловко маневрируя на флангах противника, этот прирождённый тактик новой, маневренной войны весной-19 вдруг энергично пошел на Одессу, охватывая её подковой. Занятие в апреле прилегающих к Одессе районов крестьянскими отрядами Григорьева заставляет генерала отказаться от затеи с «народной армией» и ретироваться на Дон. У белых он —начальник штаба дивизии. И с боями проходит от Ростова до Одессы. Он тем более пришелся к деникинскому двору, что белое дело исподволь заигрывало с украинскими вооруженными силами. Оно выходило как бы не вполне последовательно: нерушимость границ Российской империи и право Украины на самоопределение вплоть до отделения. Но, как говорил драгунский капитан в «Княжне Мэри», на войне хитрости дозволяются.
Тут не до жиру. А там видно будет. Так что уже в ноябре 1919 года Виктор Яхонтов приказом главнокомандующего А. Деникина назначается командующим украинской Галицкой армией (УГА). Так русский аристократ-монархист волею гражданской заварухи именно в Одессе возглавляет галичан, которые были враждебно настроены к русским офицерам. Великой истории украинского авангарда в борьбе за независимость он, разумеется, не знал. Обычаев-обрядов-традиций не нюхал. Мовы не ведал. И особым не пользовался доверием в среде галицийского офицерства. Но светлый образ гетмана Украины его окрылял на лавирование между великорусским шовинизмом белогвардейцев и украинским мелкобуржуазным национализмом галичан. По такому случаю во глубине веков, хоть и не без изрядных усилий, отыскался У Виктора Николаевича Яхонтова славный предок, шляхетный воин Сокира. Засесть пришлось и за «Ридну мову». Долгими вечерами и ночами он долбит украинский язык (в варианте галицкого диалекта). И, по некоторым данным, задумывается над восстановлением гетманского статус-кво. На вершине какового видит, разумеется, себя.
7. Одесская развязка…
Нужно заметить, Украинская Галицкая армия (12-15 тысяч штыков и сабель) маневрировала — не только в оперативно-тактическом смысле: она искала надёжных союзников. В интересующий нас период она перешла на сторону «белых», изменив своим союзникам, — армии УНР, возглавляемой Петлюрой. Сие вероломство поставило Симона Васильевича и его войско в исключительно тяжелое положение. Собственно, этот тушинский перелёт стал для них началом конца —петлюровцы были наголову разбиты, и в начале декабря 1919 года вся территория УНР была фактически поделена между белыми и красными…
А украинское правительство и остатки уцелевших чудом его вооруженных сил были вытеснены на территорию Польши. Там они частью были интернированы и разоружены, частью концентрированы в лагерях с неопределённой перспективой. Человек мудрый, Петлюра во всяком случае понимал, что в решении их судеб поляки будут исходить исключительно из собственных интересов.
Итак, осень девятнадцатого года… Именно в дни, когда – много пятилеток спустя, – из-под пера автора как бы сами собой вылетают эти строки, части галичан оттягиваются на Юг Украины. 26 ноября из-под Винницы они завершают дефиле в район Одессы. И включаются, в основном, в состав новороссийских войск белого генерала Шиллинга. Некоторые воинские подразделения дислоцируются в Балте, Бирзуле (Котовск) и Тирасполе. Штаб, аэропланы и центр прессы, отдельная бригада были направлен в Одессу. И разместились на Маразлиевской улице. В городе стали на постой также 1-й Черноморский и 2-й Запорожский полки (сформированный повстанцами центральной Украины, командир Осмоловский), Комендантом УГА в Одессе стал атаман Оробко.
Документы свидетельствуют: в результате боёв, походов, маневров положение галичан в городе у моря было тяжелейшим: две тысячи армейского контингента из трех возможных были вынужден залечь в больницы и госпиталя. Причем, особого сочувствия населения и администрации Одессы они не ощущали. Тем более, оставшиеся в строю немедленно, не дожидаясь указаний сверху, приступили к поголовной украинизации Южной Пальмиры.
В городе появилась «Просвiта». Получили солидную поддержку активисты Украинского Руха, который был ещё не вполне легальным и легитимным. Эти действия вызвали недовольство белых, которые закрыли украинскую «Просвiту» и провели аресты среди галичан. Что, конечно же, не согрело отношений между белогвардейцами и галичанами. Кроме всего прочего, белая контрразведка Орлова располагала сведениями о подготовке галичанами переворота в Одессе —дабы утвердить на Черном море украинскую власть. Отношения натянулись до предела. И не лопнули лишь потому, что просто не успели. Контрразведчики, как это нередко бывало и год тому, ранее всех сообразили: белое дело в Одессе —табак. И, за редким исключением, кинулись готовиться к эвакуации. Или, попросту говоря, трясти паханов преступности и прочих приличных людей, имевших ценности. Генерал Деникин не раз сокрушался по этому поводу, громогласно требовал к ответу, глубочайше скорбил. Но сделать так ничего и не смог. Вероятно, в какой-то мере он утешился через год, когда в Белом Крыму, уже под началом его неприятеля Врангеля и накануне бегства в Турцию всё вышло точно также, как в девятнадцатом, перед бегством из Одессы в Крым.
Подозрительно быстро пошел он к концу, девятнадцатый. Провожали его одесситы как-то более шумно, нежели весело. Слишком уж настойчивы были слухи о движении красных на Киев и Екатеринослав. Вскоре после новогодних празднеств выяснилось, что сие —вовсе не слухи, а очень даже правда. Белогвардейское начальство устами нашего героя настоятельнейше уверило одесситов в том, что никакой опасности для города с севера нет. И что войска Новороссии вполне устойчивы в районе Елизаветграда. Но большевистское подполье нашло способ разъяснить горожанам, что их имеют за мелких ушастых фраеров —семьи высших чиновников и офицеров были уже отправлены морем из Одессы в Варну.
Господибожемой, что тут в Одессе началось! Далее, в январе «красные» окажутся уже в пятидесяти верстах от Одессы. Город будет объявлен на военном положении. 5 февраля красные вышли к Одессе. Разъезды Котовского замаячат на Слободке-Романовке. Паника охватит все имущие слои городского населения. Вот тогда-то и при таких обстоятельствах белогвардейцы деловито передадут всю власть генералу Сокире-Яхонтову. Иже с галичанами, естественно. А 8 февраля 1920 года Одесса станет советской. Таким образом, наш герой был главой Одессы…четыре дня. Думается, сей рекорд не побит не только в Одессе, но и в мире — и вполне достоин Книги Гиннеса. Но мы здесь пока листаем страницы года девятнадцатого. Так что подробности о январе и феврале двадцатого — в своё время.
(Продолжение следует).
Автор Ким Каневский