Убийственная  Олимпиада: Мюнхен-72. Как это было? Воспоминания Олимпийских чемпионов

Почти тогда, когда пришел конец той самой второй мировой, которая очень многим казалась бесконечной, когда в её месторождении итожил приговором мировую эту катастрофу  Нюрнбергский  трибунал-45/46, исторически и географически неподалёку родился и другой выдающийся документ эпохи. И прозвался он Женевской конвенцией-49. Признанная немедленно всем цивилизованным миром, ещё не оправившимся от недавнего потрясения и потому на редкость твёрдым, трезвым и гуманным, она категорически и на веки вечные запретила репрессии против гражданских лиц и взятие любых заложников. Казалось, после того, что произошло на Земле с осени 1939-го по осень же 1945-го (пятьдесят миллионов одних только убитых), повтор не возможен ни в каких масштабах. За ценой, как говорится, не постояли. И потому опыт этот вроде бы не имеет цены. Но проклятие забывчивости всё ещё простирало над человечеством свои совиные крыла и много лет спустя…

Казалось бы, что может быть более мирным, чем  спортивная состязательность! Есть предание о том, что в древней Греции на время Олимпийских игр даже приостанавливались войны. И века спустя, после кровавейшей вселенской бойни, разумные люди мира были уверены: отныне клинки будут блистать и выстрелы будут греметь только и исключительно в спорте. И победители на ринге и ковре будут от души обнимать побеждённых в честной борьбе. И пожимать им руки. Провожавшие своих посланцев на очередные Олимпийские игры волновались только на один счёт — что привезут? Золото? Серебро? Бронзу? Или…

5 сентября 1972 года были захвачены в заложники одиннадцать  членов израильской олимпийской сборной на летних Олимпийских играх в Мюнхене. Да-да, в том самом Мюнхене, который в конце двадцатых и начале тридцатых стал сходняком «сверхчеловеков». Только на сей раз сработали не костоломы Гитлера, а боевики «Чёрного сентября». Террористы требовали освобождения более 234 заключенных в тюрьмах Израиля, Германии и других тюрьмах Западной Европы. После переговоров с местной полицией и в ходе так называемой спасательной операции, террористы расстреляли и забросали гранатами всех израильтян-заложников. Вот имена погибших: Моше Вайнберг, Йосеф Романо, Зеэв Фридман, Йосеф Гутфройнд, Кехан Шор, Яаков Шпрингер, Марк Славин, Давид Бергер, Андре Шпицер, Амицур Шапира, Элиэзер Халфин. Всмотритесь в эти лица…

Члены олимпийской сборной Израиля 1972 года, сфотографированные перед отбытием в Мюнхен.
1) судья по борьбе Йосеф Гутфройнд (врезка), 40 лет; 2) тренер по борьбе Моше Вайнберг, 33; 3) штангист Йосеф Романо, 31; 4) штангист Давид Бергер, 28; 5) штангист Зеев Фридман, 28; 6) борец Элиэзер Халфин, 24; 7) тренер по лёгкой атлетике Амицур Шапира, 40; 8) тренер по стрельбе Кехат Шор, 53; 9) борец Марк Славин, 18; 10) тренер по фехтованию Андре Шпитцер, 27; и 11) судья по тяжёлой атлетике Яаков Шпрингер, 51. Wikimedia Commons

 Посланцы многих стран мира, принявшие участие в  Мюнхенской олимпиад-72,  волею случая стали свидетелями тех печальных событий  в Олимпийской деревне. Специальный корреспондент нашего журнала побеседовала с двумя одесситами, Олимпийскими чемпионами, мастерами спорта международного класса и Заслуженными мастерами Спорта СССР Яковом Ильичом Железняком и Николаем Викторовичем Авиловым — о тех трагических событиях летней Олимпиады.

---

Справка:
Яков Ильич Железняк – стрелок, многократный чемпион мира, Европы и СССР по пулевой стрельбе в винтовочных упражнениях, Олимпийский чемпион 1972 года в Мюнхене («Динамо» — Одесса).

Николай Викторович Авилов —  легкоатлет, десятиборец, рекордсмен мира, член советской  сборной на Олимпиаде в Мехико-68, Олимпийский чемпион 1972 года в Мюнхене, бронзовый призер  Олимпийских игр в Монреале в 1976 году.

— Яков Ильич, вообще говоря, спортсмены Вашего класса – ещё и люди высокоразвитой интуиции. При нынешних нормативах, предчувствие – составная победы. Накануне случившегося что-нибудь тревожило Вас?

Нет, на самом деле ничто не предвещало беду. Наоборот, Олимпиада была прекрасно организована во всех отношениях. Организаторы Олимпиады в Мюнхене очень  постарались для того, чтобы создать прекрасные условия для состязательности и быта участников, атмосферу настоящего праздника. Все выглядело ярко и торжественно. Складывалось впечатление, что немцы  пытались и на этой Олимпиаде себя как бы реабилитировать за то, что затевалось и происходило в Мюнхене и всей Германии в известные времена. И они действительно создали прекрасные  условия на Олимпиаде, что  отмечали многие, кто принимал в ней участие.

О том, что может произойти что-либо подобное, даже мысли не было. Например, вся охрана в Олимпийской деревне была одета в бело-голубые костюмы, что было незаметно в деревне, настолько они сливались со всем остальным обслуживающим персоналом на Олимпийских играх.

— И вот оно, пятое  сентября 1972 года. Что происходило тогда в Олимпийской деревне?

— День этот я, конечно, помню хорошо. И никогда не забуду. С утра наша стрелковая команда уже уехала (они выступили, отстрелялись  и вернулись на родину), а меня и еще одного нашего спортсмена – Бориса Петровича Мельника (советский стрелок, призёр Олимпийских игр 1972 (серебро), двукратный чемпион мира, Заслуженный мастер спорта СССР), оставили на закрытие Олимпиады, как поощрение за олимпийские победы.

Конечно, к пятому сентября нас уже тянуло домой. Но, тем не менее, до момента выступления на Олимпиаде мы не отвлекались на ностальгические сантименты от своих задач. Настоящие спортсмены умеют сосредотачиваться на главном. Тем более, для этого были созданы все условия. Когда же всё закончилось и наша команда уехала, я с Борей Мельником собрался пойти в город — купить подарки для родных и близких. Когда мы выходили из Олимпийской деревни, даже не заметили, что вокруг что-то изменилось — мы как бы пропустили начало. Навстречу шли наши друзья — фехтовальщики из олимпийской сборной СССР, и они как то странно выглядели, непутём взволнованы были, возбуждены.  В чём дело? Рассказали: произошло нападение на израильскую команду. Это было до того неожиданно, что признаюсь, сначала мы приняли информацию за грубую шутку. Но тут же стало ясно: это — правда.

…На выходе из Олимпийской деревни спортсмен из израильской делегации был окружен  большой группой  граждан, которым что-то бурно объяснял. Только тогда мы посмотрели по сторонам. И  просто обалдели! Охраны в бело-голубых одеждах не было и в помине, вокруг нас стояли военные с оружием отнюдь не спортивным, а очень даже боевым. А вокруг олимпийской деревни – бронетранспортеры и военные машины. Тут, конечно, мы поняли:  произошло действительно что-то очень серьёзное, ужасное. И как себя вести в этой ситуации — не знали даже наши руководители.

К слову, в нашей сборной команде был один представитель того департамента, который контролировал, если можно так сказать, поведение наших граждан за рубежом. Этот человек также был в Олимпийской деревне с нами, в такой же форме, как и мы. В составе нашей делегации, помимо него были и другие, которых мы не знали — они были далеки от спорта. И когда мы вернулись из города в Олимпийскую деревню, один из таких «незнакомцев» из нашей команды шел нам навстречу. Мы поняли, что он из нашей делегации, потому что был одет в нашу одежду. Он закричал нам: «Железняк и Мельник?» — «Да» — «Где вы ходите?». Мы его спросили, почему он на нас кричит. Он осёкся, но видно было — переволновался. Рассказал нам, где располагается наша команда. Дело в том, что наше руководство не знало — где мы. Тогда же не было мобильной связи или чего-то подобного, руководители делегации не знали, что делать. Стало известно о захвате в заложники израильских спортсменов и о том, что террористы вооружены автоматами Калашникова. То есть не исключено, что это — дело «рук Москвы», и другие подобные версии. Поэтому наше руководство пыталось связаться с Москвой, с посольством СССР, но никак не могло получить конкретного ответа и решения о том, что и как нам делать.

Помню,  когда мы потом были в городе, зашли в большой радиомагазин. Как члены делегации СССР, мы носили такие рубашки, которые своим видом «говорили» о том, что это советская команда (на рубашках были изображены серп и молот). Когда мы зашли в магазин, продавцы вышли из своих стоек, отошли в сторону, смотрели на нас и о чем-то переговаривались. Наконец-то один из продавцов спросил: «Как вы относитесь к тому, что произошло на Олимпиаде?». Мы, безусловно, ответили, что это ужасно, и лично мы возмущены подобным делом, хотя и не знаем, чем это всё закончится.

По сути, после этих сообщений все были в напряжении: около дома, где мы жили в Олимпийской деревне, поставили человека с автоматом. На всякий случай. Но это, вероятно, была инициатива не нашего, а немецкого руководства. В общем, ждали распоряжений сверху. Так было заведено: любые наши действия первоначально согласовывались с высшим руководством в Москве.

Здание олимпийской деревни, где удерживали заложников, почти не изменилось.
Окно квартиры № 1 под балконом слева. Wikimedia Commons 3.0

Переговоры немецких служб с террористами шли буквально на наших глазах. Мы все это видели: дом, где жила израильская делегация в деревне и захватили в заложники, располагался рядом с площадкой, на которой каждая делегация поднимала свой флаг. По сути, это был небольшой стадион с флагштоками — все флаги государств-участников Олимпиады. Кстати, лет через 20-30, я ездил туда, ходил в эти места и вспоминал все, что было. Эти дома сохранились по настоящий день, потому что после Олимпиады их преобразовали в квартиры и начали сдавать обычным жильцам. Вероятно, это жильё считалось весьма экзотичным, его стены хранили память о событиях семьдесят второго. Но нам тогда было не до экзотики.

То место, где жили израильтяне, было огорожено канатами, и полиция обходила их,  а спортсмены практически со всей Олимпийской деревне сидели вокруг и могли свободно видеть все, что происходило возле этого дома и на его крыше. На том маленьком стадионе с флагштоками располагались три трибуны, на которых можно было и сидеть, и стоять. Там было очень много людей, полиция периодически приходила и говорила всем, чтобы они уходили отсюда, тут опасно. Но никто не реагировал на это. Практически  круглыми сутками люди сидели там — одни приходили, другие уходили, но все  видели  беспомощность немецких служб в те дни.

—  Что из провальной  спасательной операции немецких служб удалось видеть лично вам?

Тогда спецслужб по борьбе с терроризмом ещё не было ни в одной стране мира.   Именно после этой олимпиады во многих странах стали создавать такого рода боевые подразделения по борьбе с терроризмом. Немецкие службы в те дни так неумело всё делали, что со стороны на это без слез не посмотришь. Чтобы беспрепятственно подойти поближе к месту, где держат заложников, военнослужащих переодели в спортивные костюмы, чтобы они слились с общей массой спортсменов в Олимпийской деревне. Но эти спортивные костюмы были такого дешевого пошива, что эта группа сразу бросалась в глаза на фоне общей массы людей: было видно невооруженным глазом, что это не олимпийские спецкостюмы и что эти люди — не спортсмены. Более того, не всем выдали спортивную обувь к этим костюмам, поэтому среди них были и в солдатских ботинках, а кто-то вообще в туфлях. Кроме этого, у каждого из них прямо через плечо висели автоматы, а кто-то был еще и в военной железной каске. Поэтому не заметить эту группу, пытающуюся пробираться к месту, где сидят террористы, было просто не возможно. И все спортсмены смотрели на это «действо», которое даже сложно как-то назвать. Или – вот такой штрих: многие журналисты тогда транслировали все происходящее вокруг этого дома в прямом эфире, поэтому у террористов была возможность видеть по телевизору все, что происходит вокруг места, где они держат заложников.

Как только стало известно о том, что израильских спортсменов захватили террористы, правительство Израиля предложило предоставить свою спецгруппу, которая бы помогла спасти израильтян. Но немцы отказались от предложенной помощи — они сказали, что справятся своими силами.  Был и трогательный, я бы сказал – красивый момент: министр внутренних дел Баварии предложил поменять себя на заложников. Но террористы не согласились.

На наших глазах прилетели вертолеты, которые должны были отвезти и террористов, и заложников в аэропорт — там их должен был ждать большой самолет. Как только вертолеты вылетели из деревни, мы пошли в пресс-центр, где располагалось огромное количество телевизоров и можно было в разных прямых эфирах следить за дальнейшей судьбой израильских спортсменов.

Теоретически немецкие службы вроде как продумали дальнейший план действий, и казалось, что и время подогнали именно так, чтобы к моменту прилета вертолетов с террористами и заложниками  в аэропорт уже начало темнеть. В аэропорту стоял готовый самолёт, а то место, где сели вертолёты и располагался сам самолет, освещалось большими прожекторами. По плану немцев, за этими прожекторами расположили снайперов, которые должны были уничтожить всех террористов. Немецкие службы посчитали, что террористов – пять человек, и на каждого из них выставили по одному снайперу. По команде они должны были одновременно дать залп. Но проблема заключалась в том, что между снайперами не было связи, и когда будет команда стрелять – они не знали. При этом, когда вертолеты прилетели, террористов оказалось не пять, а восемь. Два из них вышли первыми, чтобы проверить и осмотреть приготовленный самолет.

И вот,  когда они возвращались от самолета к вертолетам, как я понимал, с минуты на минуту должна была начаться операция немецких снайперов, которые за прожекторами внимательно следили за ними. Но, как выяснилось потом, они не знали, что делать,  команду стрелять — не получили… Спустя мгновение возникла какая-то неразбериха, кто-то произвел первый выстрел и началась беспорядочная стрельба. Кого-то из террористов убили, но большая часть еще была жива. В итоге, все закончилось тем, что они взорвали гранатой один самолет с заложниками, а второй вертолет расстреляли в упор, в результате чего погибла вторая часть израильтян.

В общем, безобразно проведенная операция немецких служб закончилась тем, что погибли все заложники, и только часть террористов была убита. Трое были задержаны, и впоследствии буквально через несколько месяцев уже были освобождены. Так, был угнан самолет авиакомпании Lufthansa с выдвинутым требованием освободить тех трех террористов-участников теракта на Мюнхенской олимпиаде, что незамедлительно и было сделано руководством Западной Германии. По факту, Олимпиада была прервана всего на несколько дней. В день траура все витрины магазинов, в каждом кафе, в каждом месте в Мюнхене, которое до этого постоянно транслировало Олимпиаду, в тот день камеры показывали лишь пустые трибуны, и это сопровождалось траурной музыкой.

И ещё: в день траура все команды спортсменов пошли на стадион – для участия в траурном митинге. Все до единой! Кроме нас. То есть, кроме команды Советского Союза.  Мы, конечно, этого не поняли. И спросили, почему не идем на траурный митинг, вместе со  всеми? Нашей делегации объяснили, что мы ничего не понимаем, потому что есть информация о том, что готовится ответная акция,  и наше руководство больше думает о нашем здоровье и безопасности, поэтому оно приняло решение:  сборная СССР не идет на траурный митинг. Считал и считаю это очередным позорищем наших руководителей на той Олимпиаде. Вы только представьте: вся  Олимпийская деревня, все спортсмены, тренеры, представители команд, обслуживающий персонал – люди со всего мира сошлись на траурном митинге, склонили головы перед памятью безвинно убитых и прокляли убийц и их нанимателей.  А нас, граждан самой лучшей, самой справедливой страны мира – среди не было…

В те траурные дни члены нашей делегации — спортсмены, которые еще не успели выступить — даже не знали,  смогут ли теперь это сделать. Многие полагали, что после этой трагической ситуации Олимпийские игры прекратятся. Но они продолжились буквально на следующий день после траура. Мой друг и коллега, Николай Викторович Авилов,  как раз был в числе тех спортсменов, кто ожидал возможности выступить на этой Олимпиаде, о чем и  расскажет более подробно.

***

—  Николай Викторович, Вам – слово.

Ну, что я могу добавить к сказанному Яковом Ильичём? Да, так сложилось, что до пятого  сентября, когда все происходило, я еще не выступал, но находился там, в Олимпийской деревне. Когда израильских спортсменов взяли в заложники, по сути, оставался лишь один день до наших выступлений. Сами понимаете, насколько это серьёзно и ответственно. В самом прямом смысле – в мировом масштабе.  И всё мое внимание было нацелено на подготовку  к выступлению,  чтобы показать  достойные  результаты.  Ян Ильич очень точно вспомнил тогдашние наши настроения:  когда случилась эта трагедия, мы не знали, что делать и  ожидать теперь – отменять ли Олимпиаду?

Те, кто не находились в деревне, не могли всё это видеть и наблюдать, но в самой Олимпийской деревне все было видно очень хорошо, поэтому все жители деревни могли целый день там сидеть и наблюдать за происходящим. Вообще, трудно передать ту атмосферу, которая быстро сложилась с началом выступления тех террористов. Мы понимали, что за происходящим следят наши родные и близкие, всё родное «Динамо» Одессы и вся Одесса, наша область, вся Украина. Весь Советский Союз. И многие люди в мире. Мы, олимпийцы, оказались совсем рядом с большой бедой. А наши коллеги из израильской команды – в её эпицентре.

—  Что вы лично видели и помните по событиям того дня? Как это было?

Когда террористы взяли в заложники израильских спортсменов, я находился на территории деревни. Это было неподалёку. Сам  я начала эпизода не видел. Но нам во всех подробностях, какие были сразу же известны, рассказали — что произошло. На следующий день, как уже сказано,  мы должны были выступать – стартовать по плану. Но нам сообщили о том, что соревнований пока не будет, что они задержатся. Вопрос, мол, решается. И никто не мог сказать, будут ли они вообще продолжаться потом. Помню, нас всех собрали в комнате и объявили всё это рано утром уже в сам день соревнований.

…Мы приблизились к месту, где жили израильские спортсмены. И видели, как вооруженные до зубов террористы ходили по балконам,  переходили с одного места на другое. На лицах у них были маски, но мы их видели все время хорошо. Что я еще отметил тогда для себя – по всему было видать, что многие эти террористы  действительно  готовы к тому, чтобы уничтожить тех, кого они взяли в заложники.

Но потом к нам подошел тренер сборной, и спросил «Вы готовы идти на соревнования?», чему мы крайне удивились. Поскольку совсем недавно нам только сообщили, что соревнований не будет. Нам велели «быстро одеться и идти на соревнования».

—  А потом?

На разминку в итоге вышли команды ГДР, СССР, Болгарии, и, кажется, Польши. Мы все разминались на небольшом «разминочном» стадионе, от которого был проход в основной стадион, где обычно и собирались спортсмены, разминались там, выходили и соревновались. В то время, когда мы там были, больше никаких команд не было видно. В определенный момент я услышал — кто-то зовет. Это был наш собственный корреспондент газеты «Правда» (раздел спорта) Семён Близнюк. Когда я к нему поднялся, он меня спросил, что мы здесь делаем. Я ответил, что мы пришли соревноваться. На что услышал «Никаких соревнований не будет». В этот момент я заметил движущиеся автобусы, которые шли один за другим к стадиону, и узнал от этого журналиста, что сейчас будет траурная панихида. И потому никаких соревнований сегодня не будет точно. И  чтоб мы быстро уходили отсюда. С нами вышли разминаться тогда два наших тренера сборной команды Советского Союза. Я им все рассказал про скорую панихиду по погибшим израильским спортсменам, мы собрали вещи и пошли в дом.

У нас на одежде были нашивки СССР и нам было крайне стыдно за то, что все идут на стадион, на панихиду, а нам — сборной команде СССР было сказано идти в номера. Поэтому,  когда уходили со стадиона, даже костюмы сняли, чтобы не видел никто, что это сборная  СССР. По приходу нас всех опять собрали и оповестили, что неизвестно — будут ли соревнования или нет, и мы ждём указаний из Москвы.

Уже вечером того же дня, когда я вышел в Олимпийскую деревню, встретил старшего тренера сборной команды ФРГ. Он мне сказал тогда «Николай, завтра будут соревнования. Готовьтесь!». Я вернулся на нашу базу, где мы жили, и рассказал о вечерней встрече и  о том, что завтра возобновятся соревнования, своим товарищам, кто также как и я, должны были выступать: Леонид Литвиненко, легкоатлет (десятиборье), серебряный призёр Олимпийских игр в Мюнхене в 1972 году, из Киева, и Борис Иванов легкоатлет, специализирующийся в десятиборье; участник Олимпийских игр 1972 года, из Москвы. Еще позже вечером мы получили и подтверждение из Москвы, что соревнования завтра возобновляются, хотя я уже на это не рассчитывал, понимая всю серьезность ситуации.

Помню, нам сказали о том, что  спортсмены-заложники  убиты. Даже в той нервной, перенапряженной атмосфере это известие потрясало. Тем не менее, задачу никто с нас не снимал. И нормативы по случаю такой трагедии никто не снижал. Скидки на настроение не делались. Нужно было выступать. Нужно было состязаться. Нужно было  побеждать.  И на следующий день, когда мы пришли на стадион, то увидели, что все команды, кто участвовал в этих соревнованиях – все находились на стадионе и готовились. Олимпиада возобновилась…

Автор журналист Майя Шнедович