«Имеющий знания, всегда получит власть.
Имеющий власть, всегда заработает деньги.
Имеющий деньги, сможет удовлетворить свои потребности».
Малх Стих, «Дорога длиною в жизнь»
Предисловие
При всей небесспорности эпиграфического тезиса и в связи с последними событиями в мире, цитату рискну дополнить: «У имеющего знания много больше возможностей решить любую проблему». Именно: рискну. Потому что всё ещё хочется, очень хочется верить в спасительную силу знаний. И призывать к этой вере современников. Тут, вообще-то, уместна была бы и оговорка: «Не смотря ни на что…». Поскольку уже невооруженным глазом видно: все колоссальные знания, накопленные отечественной и мировой наукой за тысячи лет ненашей и нашей эр, не помешали человечеству откровенно растеряться и засуетиться. Само собой, это не прибавило авторитета ни науке, ни государственным и общественным деятелям. Но об этом мы еще с Вами потолкуем…
Принято считать, что термин «Ученый» ввел английский философ Уильям Уэвелл в 1840 году. Что же, вполне возможно — именно им впервые было предложено и слово «наука» — «science». «…Нам крайне нужно подобрать название для описания занимающегося наукой вообще. Я склонен называть его Учёным». Пусть так. Хотя и правомерна догадка о том, что наукой люди занимались и, по сути, были учёными задолго до введения этой и прочей терминологии. Одним из определяющих факторов ученого являются знания, — те самые, с которых начались эти размышления. Точнее, их накопление и обладание их совокупностью. История о знающих людях уходит корнями в глубочайшую древность. По сути, первыми в этом деле были служители религиозных культов, а само знание носило сакральный характер. Разделение науки и религии произошло значительно позднее, уже в античной Греции и Римской империи, где знаниями стали интересоваться не только жрецы, но и философы, и вожди…
Отвечая на вопрос, кто же такой ученый, доктор юридических наук, профессор, член коллегии адвокатов и академик УАН Александр Сергеевич Саинчин в одном из своих интервью сказал:
«Давайте мы слово «ученый» сразу экстраполируем на слово «наука». Науки, мы знаем — бывают фундаментальные, гуманитарные, и все то, что подлежит научному исследованию; что дает практический либо организованный теоретический материал, можно отнесли к сфере научных исследований. Кто ж такой ученый? Думаю, что настоящий ученый — исследователь, который взял на себя жизненную миссию исследовать, то или иное направление, которое он считает проблемой. И вероятнее всего, он делает по вехам своего исследования какие-то выводы, которые, по его мнению, принесут теоретическую или практическую пользу. Иначе, зачем в науке проводить исследования? Исследование и наука – это одно и то же».
Профессор А.С. Саинчин
Академик и руководитель одесского регионального отделения УАН Олег Викторович Мальцев, научные достижений которого известны далеко за пределами Отечества, часто цитирует слова своего учителя, жизненного наставника Виктора Павловича Светлова, которого всегда вспоминает с глубочайшим почтением: «Зачем мне наука, которая не помогает жить?». Слова просто и убедительно демонстрируют подход Олега Викторовича к научной деятельности – наука должна применяться в жизни, а не оставаться в рабочих тетрадях ученых и исследовательских лабораториях. Здесь, безусловно, есть свои нюансы. Отвечая на вопросы журналиста, в том же интервью профессор Саинчин отметил:
«Бывает и так, что ученый взял какую-то научную тему, и она не нашла своего практического разрешения — это результат? Это результат. Какая-то гипотеза не подтвердилась. Что такое наука? Наука – это, прежде всего, проблема, которая сегодня становится гипотезой. Мы исследовали, вышли на выводы, это стало истиной. Мы говорим аксиоматично, нечто стало аксиомой. Мы пришли к этому выводу, с нами согласились фундаменталисты, ученые, допустим — наши коллеги, и это из гипотезы превратилось в аксиому. Так вот и наука идет. Что касается результатов научного исследования, сегодня это – либо результат, либо его отсутствие. На мой взгляд, если они и не носят какой-либо практический характер, то как знать, что будет через 5-10-50 лет, может быть, результат будет востребован. Вот, если мы говорим об исследовании в чистом виде, скажем инженерного характера, стоит вспомнить Леонардо да Винчи, который родился в 1452 году. Уже тогда он предлагал начальные разработки такого летательного аппарата, как вертолет. Именно ему принадлежат идеи о создании акваланга и возможностях проведения подземных, подводных инженерных работ. А ведь все это очень долго не применялось. Все инженеры- исследователи обязательно соотносят себя с ранними работами Леонардо, а ведь веками проекты эти лежали просто так…»
Максим Горький считал: «Труд ученого — достояние всего человечества, и наука является областью наибольшего бескорыстия». Причём, конкретизация этого бескорыстия бывает удивительно своеобразной. Вот, к примеру, сам профессор Саинчин совместно с академиком Мальцевым и профессором Сотулой Александром Сергеевичем написал научную монографию… «Психологический портрет серийного убийцы». Как рассказали авторы во время презентации труда, данное пособие можно применять для расследования преступлений, внедрения превентивных мероприятий. И как минимум, для отбора кадров тех же сотрудников правоохранительных органов. Ведь благодаря данной научно работе можно абсолютно точно определить, кто способен стать на путь таких тяжких преступлений. Дабы не возникали такие случаи, как, скажем, с известным «Маньяком-криминалистом» (Сергей Ткач, который действительно работал криминалистом, убил более сотни человек и был задержан только спустя 25 лет с момента первого убийства). Однако, не смотря на бесспорную значительность данного труда, он в большей степени заинтересовал лишь ученых, и в основном из зарубежья, а не тех, кто непосредственно работает в поле разрешенной проблематики.
Профессор Саинчин в беседе со мной сказал следующее: «Некоторые рукописи действительно не горят! Если не сейчас, то через 5 лет, через 10 лет. Самое главное для меня — продукт очень сильно критикуем. А вот, кто критикует — мне не интересно. Если его критикуют, значит, он находиться в поле. Если он находиться в поле, значит, работа найдет того, кто оценит ее по достоинству и возьмет на вооружение. Так бывало и прежде не редко в науке. Придет время».
По части практики применения в той же правовой среде результатов научных исследований, да и вообще любых нововведений в работе уже действующих структур, профессор отмечает: практикующие правоведы не считают необходимым вносить какие-либо изменения.
«Наука и практика в области применения научных исследований идет по принципу параллельных прямых, которые при продолжении никогда не пересекаются — не хотят практики брать на вооружение новые исследования. Они считают, что, то практическое ремесло и те наработки, что они имеют – достаточны, и ничего нового им не нужно. Люди просто отработали свой ресурс. Для того, чтобы работать в новых условиях, нужно переучиваться, идти на переподготовку. Нужно проводить эксперименты по применению тех или иных методов и методик, в расследовании, в правосудии, в задержании преступника, и так далее. Но…. Не хотят. Вот есть это, и зачем нам что-то новое. Не забывайте, посредственный человек всегда боится чего-то нового. Если он освоил какое-то ремесло и ему этого достаточно, то нужно обладать очень сильным интуитивным и научным мышлением для того, чтобы перестроить себя на новые рельсы. А они говорят: «дайте доработать до пенсии, а я уйду — творите, что хотите». Поэтому практики всегда скрепя сердце идут осваивать новые юридические документы. Если выходит кодекс, допустим — любой хозяйственный, уголовный. Знаете сколько нужно времени, для того, чтобы практики успокоились? Да они ныть будут еще года три».
Ну, как тут не вспомнить слова Игоря Губермана:
Сперва полыхаем, как спичка,
а после жуем, что дают;
Безвыходность, лень и привычка
приносят покой и уют.
Между прочим, покой и уют — лишь до поры до времени, пока не наступает критическая ситуация, когда старые привычки не позволяют решать проблемы. И благо, когда есть субстанция в виде, к примеру, тактической схемы действий или алгоритма решения при той или иной ситуации, при тех или иных условиях. А если уж и без таковых оказались, то на выручку здесь могут прийти специалисты, которые способны быстро сгенерировать решение возникшей задачи. Легко на словах и не так просто на деле. Сегодня, дорогой читатель, мы наблюдаем, как в условиях возникшей угрозы мирового уровня, люди, которые, так сказать, «находятся у руля» принимают решения по обстоятельствам. И все бы ничего, но это «по обстоятельствам» длится не один месяц… Как отметил в своей статье Олег Мальцев, до сих пор никто не предложил единую тактическую схему борьбы с эпидемией. Правительства Европы в большей степени используют ту же линию борьбы с эпидемией, которая применялась в Китае и является неким шаблон — пассивной тактической идеей, но не схемой.
Академик О.В. Мальцев
«Увы, многие страны ЕС самостоятельно привели себя к этому ослабленному состоянию. И момент такового коллапса в науке известен: это прекращение научных разработок в области вирусологии и эпидемиологии. Во многих странах Европы более 20 лет (!) не существует в профессиональном классификаторе такой специальности, как «вирусолог» или «эпидемиолог». Ликвидация на правительственном уровне этой отрасли науки влечёт отсутствие кадров, методологий, рабочих процедур, системы оперативного реагирования и прочего. Соответственно, сегодня совершенно естественным выглядит исход, при котором в момент фактического возникновения глобальной угрозы никто не знает, как работать в условиях эпидемии. Неизбежность, растерянность и паника. Печально констатировать, но ныне в массе ни европейские государства, ни члены правительств, ни обыватели – законопослушные граждане — не знают толком, как себя вести в условиях эпидемии», — отмечает Олег Викторович.
Ученый указывает: в условиях эпидемии должен командовать специальный комитет, состоящий из учёных, вирусологов, эпидемиологов, лучших менеджеров и консультантов (не правительства в текущей его формации).
«Дело в том, что при условии отсутствия некоего централизованного штаба борьбы с эпидемиями, очень сложно координировать деятельность такого огромного пространства, как государство. Требуется непосредственно штаб, концентрирующий информационную, научную, тактическую и коммуникационную системы, которые должны максимально взаимодействовать с населением в условиях эпидемии. Однако этого не произошло, и ситуация продолжает усугубляться», — пишет ученый.
Сам Олег Викторович в своей статье (которую я настоятельно рекомендую изучить по ссылке), предлагает конструктивный подход к разработке тактики в условиях эпидемии.
Так может быть, на самом деле вопрос стоит иначе? Может быть, он – таков: « Ученые не молчат, учёные говорят. И говорят умно, дельно. Действенно. Почему их не слышат?». И ещё: В складывающихся сейчас чрезвычайных условиях такая «неслышимость» тех, кто взялся отвечать за судьбы миллионов — что это? Глупость? Непрофесссионализм? Или… государственное преступление?
Заметка на поле:
Один остроумный человек, тоже по-своему учёный, как-то подметил: «Вопросительный знак – это состарившийся восклицательный». Боюсь, в нашем случае у тех восклицательных знаков, которые имеющий глаза видит ежедневно-ежечасно во всех сторонах, просто нет времени на то, чтобы состарится. В одной из лекций в рамках научного симпозиума «Психология ущербности» Олег Мальцев отметил, что грядут в мире перемены. Думаю, одна из них – понимание нами: в условиях пандемии важна не формально-статусная власть, а эффективные решения и их внедрение. Согласны, читатель дорогой? Нет? Воздерживаетесь?
Автор – журналист Гужва Анастасия
Подписывайтесь на наш Telegram канал: https://t.me/lnvistnik