Сериал читательских встреч с участниками специального подразделения «Экспедиционный Корпус» НИИ «Памяти» Им. Г.С. Попова продолжает беседа нашего специального корреспондента с действительным членом ЭК, директором клиники «Новые Иерусалим» (Германия) Леонидом Марковичем Гудкиным.
— Наш читатель в курсе того, что участники экспедиций корпуса по определению не могут быть узкоспециализированы. Каждый делает своё дело и всем приходится выполнять самые разные поручения. Что называется – взаимодействия и взаимозаменяемость. А вот вы в экспедиционном корпусе – единственный представитель профессии, которую принято называть самой гуманной.
— Так точно — врач. Семья моя принадлежала и принадлежит к этой профессии: Сам я закончил мединститут.
— Эта ваша особенность в экспедиционной среде позволяет немного задержаться на выборе профессии и пути в ней. Такое было изначально предрешено?
— В общем-то, да. То есть, поначалу в медицину не рвался. Но со временем пришел к этому настоящий аппетит. Втянулся. Получил соответствующее высшее образование. Это стало для меня профессией и стихией.
— Кстати, о стихии. Насколько я понимаю, дело было в СССР. А к моменту вашей врачебной практики в стране и впрямь разыгралась некая стихия…
— Это были 90-е годы. Разлом страны, всевозможные завихрения. Безденежье. В медицине стала популярной речёвка: « Папа — врач и мама – врач, кушать хочется — хоть плачь!». Врачебной моей зарплаты стало хватать на полтора похода в магазин.
— Многие врачи старались зарабатывать иными путями.
— Разве только врачи? Инженеры, учителя. Всё складывалось так, что многие важнейшие, полезнейшие профессии были в стране оставлены, можно сказать, на произвол судьбы. И пациенты наши – тоже. Лечебные заведения снабжались плохо. Поступающие в больницу должны были приносить и вату, и бинты, и шприцы. И многое другое. Оставаться верным врачебной клятве становилось всё труднее и труднее. Лечить приходилось всё более словом…
— Что же, журналисты говорят: слово – тоже дело. Да и в медицине есть такая максима: если после простой беседы с врачом пациенту не стало легче, значит — это плохой врач.
— Эта парадигма не исчезла, она универсальна: если побеседовали с лечащим врачом и через 10-15 минут не стало легче, то вам нужно менять врача.
— Сие уже больше из области психологии?
— Сто процентов. Хороший врач, не зависимо от специализации, всегда психолог. Так учили мои профессора – контакт с больным. Беседа тоже лечит. Всё это я, можно сказать, слышал и знаю с детства. Вообще говоря, умение вступать в контакт с себе подобными, поддерживать его, понимать другого человека полезно не только в медицине. Этим навыком, кстати сказать, я во многом обязан и знакомством, и сотрудничеством с участниками экспедиций. И прежде всего – с организатором и руководителем экспедиционного корпуса, академиком Мальцевым Олегом Викторовичем. Это ведь, насколько понимаю, основная тема нашей с вами встречи.
— Совершенно верно. И всё же, для более полного знакомства с читателем, заполним просвет между вашим вхождением в медицину и экспедиционный корпус. Какой именно институт закончили? И какова была изначально ваша специализация?
— Челябинский университет. Медфак. Педиатрия. Далее – больница, коллеги, пациенты. практическая медицина.
— Практика – святое дело. Но у вас есть научная степень. Вы учёный. Значит, срабатывала и научная, теоретическая жилка? Диссертацию ведь писали и защищали?
— Это всё потом. Писать не собирался, равно, как и теоретизировать. Но всегда тянуло к истокам беды, именуемой болезнью. Это ведь – следствие. А хотелось познать причину. Ещё в древности медики говорили: следует лечить не болезнь, а причину болезни. С чего она начинается? Как разобраться с ней в самом начале? Или вообще – чтобы не начиналась совсем? Кроме того, мне всегда была интересна дедуктивная работа, криминология. Практика навела меня на мысль о том, что каждый пациент – задачка со многими неизвестными. И история болезни — своего рода детективная история. Ребус заболевания. Может быть, и эта жилка сблизила меня с Олегом Викторовичем.
Тоскана, Италия, 2019
— Ну, а в Европах-то вы как оказались?
— Жилка, знаете ли, жилкой. Наклонности – наклонностями. А жизнь – жизнью. Шла она своим чередом. И дошла до того, что нечто непонятное вокруг. Невозможность жить врачебным заработком. И недоумение – что же будет дальше? А беда, как говорится, никогда не ходит одна. Тяжело заболел отец. Очень тяжело. Ну, коллеги, родня-медики, спасали, как могли. Но… разводили руками. Случай очень сложный, и ситуация в стране. Словом, здесь помочь было нельзя. А помощь нужна была безотлагательно. Если так, в двух словах — вот и выехали в Германию. А нужно заметить, по-немецки я знал только «Хенде хох». Да и то – со словарем. Так всё и вышло. Спасали отца. Работал, учил язык.
— Слышал я, что там у приезжих из наших краёв с работой не всё так уж просто?
— Очень не просто. Тут тоже можно много чего поведать. В моём случае сработало стечение некоторых обстоятельств. Два школьных года учился в специализированном классе – в биологическом. Это был, если помните, так называемый УПК, учебно-практический комплекс. Ориентация санитарная, познавали медицину с азов. Практику проходили в большой больнице и скорой помощи. Дядя мой возглавлял там отделение. Дома это был – добрейшая душа, но там он со мной поступал строго. И потому я многое понял и освоил в санитарном и сестринском деле. А уже там, в Германии, поприятельствовал с ребятами, владевшими фирмой ухода за престарелыми на дому. Узнали о моём дипломе и некоторой практике. И я пригодился. Работёнка, конечно, как говорится, «ещё – та». Но это была именно работа. И заработок. И, так сказать, интеграция в общество. Да и речевая практика. Потом врачебные интеграционные курсы. Они проходили уже в другом городе. Ассистировал врачу. Учеба и в Мюнхене, в университете. И в Швейцарии, и в Австрии. Дорос до взаимодействия и с Нобелевскими лауреатами по Европе. И так далее, дальше и дальше. Явилась на свет моя диссертация. «Внутренняя картина здоровья». Посвящалась вопросам причинно-следственного механизма внутренней картины здоровья человека. И внимание к нему не тогда, когда «Болит», а всегда. Повседневно. Чтобы врачам платили за то, чтобы пациенты не болели.
— Это, кажется, из области Евгеники?
— В том числе. Вот в рамках своей науки академик Мальцев Олег Викторович сравнивает организм человеческий, человека вообще, с машиной. Нужно и другим понять, что человек – своего рода комплексная машина. Обретая машину, в смысле – автомобиль, — мы как-то особенно не задумываемся над тем, что дальше. Вручаем её специалистам, обследуем профилактически. Меняем масло, какие-то детали. Колёса. По ходу общения с машиной всматриваемся в неё, вслушиваемся. Даже принюхиваемся. А ведь с человеком всё не проще. Даже много сложнее. Тем более, здесь нужно особое отношение. Может быть, и эта параллель способствовала моему сближению с экспедиционным корпусом и попаданием в него.
— И вот судьба свела вас. Как это было? И что – дальше?
— Линия медицины для меня продолжалась по-прежнему, никуда не терялась. Но причинно-следственный поиск в науке и практике привёл, в конце концов, к академику Мальцеву. Моя первая встреча и беседа с Олегом Викторовичем была, главным образом, о медицине, о здоровье и нездоровье человека. Мы общались тогда долго – недели две. Олег Викторович, ко всему прочему, редкий собеседник. Это было незабываемо. И многое определило в моих взглядах. Да и в судьбе – стал участником Экспедиционного корпуса, этого научного процесса в целом. Вообще беседа, как явление и способ человеческого общения – сама по себе великое дело. А для человека медицины – можно сказать, первое. Помните врача в кинофильме «Формула любви»: «Беседа лечит». В медицине это вам подтвердит любой. По складу ума и характера я в жизни беседовал со многими людьми – самыми разными. И дома, и в Европе. В том числе и учёными. Но жажда, достававшая меня, утолялась весьма скудно. А вот это был, что называется, крутой поворот. Это было открытием. Это была судьба. В самом общем виде я бы объяснил так: разговор о кирпичах, из которых сложен дом, очень важен. Но нужно знать и понимать дом в общем и целом.
— Это было постижением принципа «От общего к частному»?
— Абсолютно верно. Я и прежде чувствовал нечто подобное, догадывался о нём. Но тогда пришло ясное видение, глубокое понимание. Это было для меня Сатори.
— Но ведь это — более философия нежели медицина?
— Я бы сказал, что это — комплексное понимание сущего, в особенности человека. Разумеется, тут есть и философские вопросы. Как без них, когда – к частному от общего? Да и что такое философия, как не особая форма познания, специфическая система знаний общих характеристик, явлений и понятий? Неспроста, кстати, врачеватели древности были и философами. Наука эта имеет прямое отношение ко всему сущему. И, конечно же, — к медицине. К сожалению, в практической медицине я нередко наблюдал непонимание этого. Даже некое презрение к философичности, как к чему-то надуманному, излишнему и неуместному. Тем более душа радуется таким встречам и знакомствам. Многое открылось для меня и собственно в медицине.
— То есть, профессиональный врач получил некий ключ к медицине от неврача? Это лежало вне профессии?
— Это лежало за пределами программы обучения, которая нам дается в институтах. А то, что давал, в принципе, Олег Викторович, необходимо для глубокого понимание медицины. Прежде всего — комплексного понимания организма человека. Каков он есть на самом деле. Мне, считаю, посчастливилось. Экспедиционную работу с Олегом Викторовичем начинали вдвоём.
— Тогда Корпуса еще не было?
— В нынешнем виде и понимании этой громадной машины, со всеми её ответвлениями и большим количеством сотрудников, не было. Экспедиционная деятельность начиналась на территории Мюнхена. Олег Викторович приехал сюда, мы прошлись с ним по центру города. А я к этому моменту жил там уже более 10 лет. Казалось, всё здесь видел. Но «смотреть» и «видеть» — не одно и то же. При наших прогулках и беседах Олег Викторович увидел многое из того, на что я просто не обращал внимания. Потом перемещались по Баварии, вообще по Европе. Смотрели и видели. Слушали и слышали. Многое раскрывалось.
Фото из экспедиций
— Вот вы знакомы с руководителем Экспедиционного корпуса практически еще до того, как появился на свет сам корпус. Потом вы работали и продолжаете работать вместе. Несколько слов о главе корпуса.
— Уже один замысел создания такого корпуса и его реализация характеризуют Олега Викторовича определённейшим образом. А возьмите его международный авторитет – круг коллег-друзей за рубежом. Эти люди – на пике современности. Работая в корпусе, встречаешься и с ними. Это грандиозно! Плюс его труды, ученики и последователи. Всё это характеризует академика Мальцева точнее всяких слов.
— Говорите о друзьях в мире. Но насколько я понимаю, есть и, так сказать, наоборот: не всем нравятся открытия Экспедиционного корпуса?
— Ещё бы. Разумеется, речь идёт о необычном человеке, яркой индивидуальности. О человеке редкой энергетики и целеустремлённости. Крупном организаторе и учёном, дорожащем истиной. Те, кто греет руки на искажении прошлого и действительности, едва ли скажут о нём и о нас добрые слова. Но Олег Викторович идёт и ведёт корпус своим путём. Как говорят на Востоке: собака лает, а караван идёт.
— Какова ваша коллекция маршрутов? Личное участие в экспедициях?
— Ну, специально не подсчитывал. Думаю, экспедиций тридцать с лишним. Хотя лишних не было.
— Коллеги ваши мне говорили, что тусклых, незапоминающихся вообще не было. Но какие бы вы назвали самыми яркими из всех?
— Каждая экспедиция для разных участников воспринимается и соответственно, сохраняется в памяти по-разному. Да и каждая уникальна. Я не помню ни одной серой, монотонной и заурядной. Если требуется вспомнить самую из самых… я бы назвал одну из первых своих экспедиций. В Прагу (Чехия). И ещё: из самых знаковых — поездка к Мадонна ди Польси (Калабрия). Она находится в изумительном месте — в горах. И еще одна знаковая экспедиция — в Португалию.
— Логично, что в экспедиции есть врач. Ваша профессия как-то связана с личным участием в экспедициях?
— Как уже сказано, в экспедиции каждый человек многофункционален. Но все участники прошли курс первый медицинской помощи. Можно сказать, все мы – медсёстры и медбратья. Народ у нас подобрался здоровый и выносливый. Но если, не дай бог, потребуется врач – я, конечно, вступлю в свои права и обязанности. Это ясно.
— А приходилось?
— Всякое бывало, ведь все мы люди. Экспедиция всегда – перемена климата, жесткий режим работы. Физические и нервные нагрузки. И всё же вмешательство врача требовалось очень редко. Вот взять португальскую. Она стала для меня знаковой. Это же надо было так, что едва приехали в Португалию, началось закрытие границ. Пошла волна эпидемических мероприятий по поводу COVID-19. За тысячи километров от нашей базы.
Дорога к Мадонне ди Польси. Калабрия, Италия, 2019
— Железный занавес. И дело, вероятно, не только в том, чтобы как-то выбираться оттуда, а в том, что нужно было продолжать работу?
— Именно. И мы продолжали работать. Мало того, мы еще и провели там симпозиум. Вот этих «мало того» было там уж очень много. Вообще, в каждой экспедиции существует вводные моменты, в зависимости от той среды, в которую попадаем. Португальская экспедиция — это глобальные вводные на каждый день. Причем, эти вводные касались и местного характера и мирового, начиная от прекращения авиа-полетов до закрытия полностью границ на уровне государств. В мире вообще воцарил несусветный хаос. И вопреки этому, экспедиционный корпус выполнял свои задачи. Чего это стоило — уже другой вопрос. Но план для нас – закон. И он, как на настоящем производстве, всегда выполнялся в точности.
— Какова, если можно так выразиться, основная продукция этого производства?
— Я бы сказал: открытия. Да, каждая экспедиция приносила большое количество открытий. В Португальской, к примеру, было четко показано – как и чем некогда занимались в Португалии люди. Была выяснена роль этой страны, как зоны тренировки определенных людей. Лично для меня большим открытием было то, что архитектура – книга, которую можно и должно читать. Для чего, разумеется, нужно знать её язык. Открыл я для себя и ошибочность общепринятых представлений об очень многом. Вот как бы знаем с детства. А на самом деле всё совсем не так. И это повсеместно — в Италии, Германии, Португалии; та информация, которая приходила к нам, идет на нас, выявляется ложной. Вот – простая, казалось бы, дорога между Мюнхеном и Прагой, справа и слева горы. А на горах здоровенные замки. Милая картинка для «Клуба кинопутешествий» и туристских буклетов. Но стоит чуть усомниться в естественности тех образований — и видно, что ландшафт этот выработан и обработан какими-то машинами. Подходите близко, потрогаете руками — видите, что это машинный, рукотворный срез. Приходит совсем другое восприятие. Открытие…
— Метода всё познавать самому, не опираясь на то, что говорят, вероятно, вам близка, как врачу. Что бы вам пациент не рассказал, чтобы не подтверждали его родственники – этого слишком мало?
— Трудно ставить диагнозы по телефону. Можно как бы подсказать что-то экстренно, но пока врач не увидит пациента, пока не проведет собственные исследования, трудно что-то вообще говорить. Скажем, женщина говорит: знаете, у подружки болели коленки и она принимала такие-то лекарства, говорит, что хорошо помогает. Я буду тоже это принимать. Врач должен решать сам. И с коллегами. Как и любой учёный. Мало ли что прочтёшь в туристских справочниках и услышишь от экскурсоводов! У научного познания – свой путь. Наука должна основываться на фактах. Мы на местах сверяли общедоступные привычные факты с реальностью. И они нередко не стыковались, не подтверждались. Не выдерживали критики.
— Журналистам присвоила молва и такой тезис: «Факты — упрямые вещь, но мы тоже не лыком шиты». Вероятно, это характеризует не только журналистику?
— Это может быть тезисом и тех, кто искажает историю ради неких своих целей. Или просто завлекают глупеньких туристов с деньгами, создавая липовые мемориалы.
— Как вы совмещаете вашу деятельность медицинскую там, где вы работаете и живете, с поездками экспедиционного корпуса? У вас отпуск или командировка?
— У меня вообще в жизни уже давно нет никаких отпусков в традиционном понимании. Людям нужны отпуска, чтобы отдыхать. Потому что устают. Если человек занимается тем делом, которое нравится, он устаёт не от него, а без него. Тем более, так сложилось, что и по врачебной, и по экспедиционной деятельности мне выпало постоянно перемещаться, ходить и ехать, посещать большое количество городов и стран.
— Вы свободный человек и можете делать то, что считаете нужным и ехать туда, куда считаете необходимым?
— Я действую в зависимости от тех задач, которые стоят. А задачи Экспедиционного корпуса многофункциональны. Это касается и медицины, и пациентов, и науки, и бизнеса. И очень многого другого. Считаю, мне повезло: жизнь — сплошные походы. Переключаюсь с одних на другие. Как там, у классика: в движенье вечном жизнь моя, в движенье… В течение месяца десятки раз могу побывать в разных странах. Теперь это не просто. Бывает, для перемещения из точки А в точку Б — нужно обогнуть половину земного шара. И поверьте, это не напрягает и не утомляет. Наоборот: заряжает. Увлекательно, интересно. Своего рода праздник. Ну, кто же устаёт от праздника.
— Известно, в числе прочих муз есть и такая: муза дальних странствий. Может быть, это она вас толкает и тянет?
— Как ни странно, по складу человек я — очень инертный человек. Мне поваляться на диване с хорошей книгой очень приятно. Нет, не походный я человек. А вот, поди ж ты, познакомился с Олегом Викторовичем и его коллегами, интегрировался в корпус. И так втянулся в такую жизнь, что иной уже себе ни желаю, ни представляю. Да и мир, который никогда не был прост, сегодня особенно сложен и противоречив. И для решения задач приходится взаимодействовать с самыми разными людьми и сообществами, ездить в разные страны. И сейчас, чтобы что-то решать, нужны контакты, их нужно организовывать и развивать. Не говоря уже о дороге познания и приобщение к настоящим открытиям. Ведь настоящая наука – это ещё и удовлетворение собственного любопытства. А я по натуре человек любознательный. Это – своего рода жадность, тенденция к накопительству. Накопление знаний и впечатлений. Не говоря уже об общении с яркими, уникальными личностями. Чувствовать себя среди них нужным, своим человеком – это ли не праздник души.
Подписывайтесь на наши ресурсы:
Facebook: www.facebook.com/odhislit/
Telegram канал: https://t.me/lnvistnik
Почта редакции: info@lnvistnik.com.ua