В ПОХОДЕ ЗА ИСТИНОЙ…

 В продолжение серии бесед об «Экспедиционном корпусе» — научном подразделении НИИ «Памяти» им. Г.С. Попова, наш специальный корреспондент встретился с Мариной Валерьевной Бербер — экспертом-психосамологом «Академии прикладных наук», секретарём руководителя ОРО УАН академика Мальцева Олега Викторовича, научным сотрудником НИИ «Памяти», действительным членом Экспедиционного корпуса и экспертом-полиграфологом.

— Как вы пришли в экспедиционный корпус? С чего началось ваше сотрудничество и участие? И в каких экспедициях принимали участие?

 — Я работала психосомологом в Академии прикладных наук. Когда были учреждены научно-исследовательский институт «Памяти» и научно-исследовательский институт «Судьбоанализа», стала их научным сотрудником. Знала, что существует Экспедиционный корпус и проходит научно- исследовательская работа по подготовке к экспедиции. Экспедиционный корпус — одно из основных направлений научной и исследовательской деятельности НИИ «Памяти» и, конечно, очень хотелось поучаствовать в этом самой. Экспедиционный корпус — это огромная махина, которую очень сложно описать кратко. В этой кузнице и теория, и практика, и кадры, и технологии куются. Конечно, для меня это было очень важно в познавательном, научном, профессиональном и просто человеческом смысле. Участвовать в экспедициях, стать действительным членом Экспедиционного корпуса — это огромное достижение и честь.

 — Экспедиция начинается не с экспедиции?
 

 — По каждой экспедиции определяются цели и задачи, разрабатывается план экспедиции. Конечно, и это было очень интересно. Началась организация и всесторонняя подготовка к одной из первых экспедиций на Сицилию. На тот момент времени у меня появилась возможность участвовать в экспедиции. Предъявлялись определённые требования. Например, нужно было знать итальянский язык. Я за него и засела. С задачей, в общем-то, справилась, была включена в экспедицию. И отправилась в тот дальний путь, как помощник Олега Викторовича, руководителя Экспедиционного корпуса. Там, за границей, в Италии вполне сносно говорила по-итальянски, участвовала в комплексе экспедиционной работы. Мы получили нужную информацию, сняли документальный фильм «Своя религия» и справились с планом задач поставленных перед Экспедиционным корпусом.

  Так сложилось, что мне выпала честь и завидная возможность поработать в трех экспедициях. Пока, во всяком случае. Первая из них — сицилийская, в 2015 году. Вторая называлась Флорентийской, потому что база экспедиционного корпуса тогда, в 2019 году, располагалась во Флоренции, и ещё одна – первая украинская экспедиция. Она пришлась на 2021-й год, время пандемии. Это три основных экспедиции, в которых я принимала участие лично. Замечу: это были «взламывающие» экспедиции. То есть, по таким маршрутам, исследовательским направлениям и в те места, в которых раньше мы не были. В этих направлениях наш Экспедиционный корпус работал впервые. После определенного количества экспедиций и высокого уровня работы, их участник может стать действительным членом Экспедиционного корпуса, экспертом в тех или иных направлениях, тематике, исследованиях. Я – действительный член Экспедиционного корпуса и для меня это огромная честь.

 — О некоторых землянах говорят: сызмальства, с детства — лягушки-путешественники. Их тянет куда-то муза дальних странствий. Вы, вообще говоря, в детстве, в отрочестве, юности мечтали о таких перемещениях? Или случайно нашли для себя это?

 — В какой-то период меня подобное интересовало, хотя и вполне умеренно. Это было до знакомства с Олегом Викторовичем, до работы в компании и институтах. Мир посмотреть хотелось, особенно некоторые места. Но тогда я даже сама себе, наверное, не могла бы ответить на вопрос, зачем мне это нужно и что я с этим буду делать? Тянуло? Да, пожалуй. И почему-то одним из таких мест была Сицилия. То есть мне очень хотелось попасть именно на Сицилию, в Италию. И как раз мне повезло. Скажем, мне посчастливилось попасть в первую экспедицию, сицилийскую. Были и последующие экспедиционные выезды на Сицилию, а также и в других направлениях Италии, но сицилийская была самая желанная, еще до того момента, как она была запланирована.

 — На какой стадии вы лично включаетесь в эту работу?

 — С самого начала экспедиционной подготовки. Когда ещё только намечается маршрут, цели-задачи, разрабатывается, выверяется и утверждается план. Это очень серьёзная, разносторонняя и кропотливая работа. От её результата зависит очень многое. Хотя, конечно, в ходе реализации планов многое уточняется, что-то корректируется исходя из ситуаций. Вот, скажем, первая экспедиция, в которой мне выпало участвовать, посвящалась технологии триумфа. То есть, задача экспедиционного корпуса была показать в фильме «Своя религия» на примере сицилийцев, как человек становится капо. В смысле – вырастает до главного авторитета для своего окружения в работе и жизни. Как и каким образом он достигает этого успеха.

Вторая экспедиция была на Тоскане — Флорентийская, она была посвящена терапии. И в ходе этой экспедиции были написаны две книги, одна из которых – монография «Фотография как источник научной информации». Дело вышло очень сложным еще и потому, что сама Тоскана достаточно специфична. Представьте: буквально в любом городе, на любом объекте, куда бы мы не приехали, везде получали… некий обман. В источниках значится одно, а приезжаешь и видишь абсолютно другое — то, о чем никто не говорит и не пишет. Это, конечно, очень усложняло нашу работу, но, как известно, для Экспедиционного корпуса — нет нерешаемых задач, поэтому весь план на экспедицию был, как всегда, перевыполнен.

Экспедиционная группа в Тоскане

Ну, и третья — украинская экспедиция. Она и сама по себе была непроста. Нужно заметить, простых экспедиций у нас вообще не бывает. И в этой экспедиции нам выпала задача работать во время пандемии. Украина для исследования очень интересна – в плане истории, архитектуры, менталитета, и в иных аспектах. И вот совершенно очевидным стало то, что на значительной части страны — очень многие строения европейского типа, западной архитектуры. Строения многие те читаются поставленным глазом (вооруженным наукой взглядом), можно сказать, как книги. И то, что экспедиции нашей удалось «прочесть» таким образом, круто поворачивает привычные, давно сложившиеся представления. Буквально – на сто восемьдесят градусов. В двух-трёх словах не описать и не передать всего. Но, что точно можно сказать так это то, что все не так, как вам кажется и украинская архитектура ничем не отличается от европейской, которую мы видим в наши дни в разных странах Европы. Со всеми результатами экспедиции более подробно, вы можете ознакомиться на сайте журнала «Экспедиция» и официальном сайте Олега Викторовича Мальцева.

 — Такой жизненный режим должен кое-что менять в человеке. Какая разница между тем, что вы думали обо всём этом предварительно, так сказать, на берегу, и тем, когда уже есть практика дальнего плавания и вы знаете всё, так сказать, изнутри?

— Каждая экспедиция — это всегда что-то новое и чаще всего неизведанное для себя. Есть экспедиционные выезды, где повторно дорабатываются определённые направления, города, технологии. Углубляются и проверяются исследования на практике, уточняются и подтверждаются гипотезы. Но даже там, где уже побывал однажды или дважды экспедиционный корпус, всё равно это — новизна, открытие. Как говорили древние, дважды в одну реку не войдёшь. И возвращаешься оттуда другой. Да, хоть немного, но – другой. Всегда что-то новое тебе открывается, чему-то учишься. И на многое смотришь уже по-иному, но, в первую очередь, начиная с себя.

 — Вообще традиционно научная деятельность воспринимается простыми смертными, как процесс спокойный, плавный, даже медлительный. Предполагается кабинетная, лабораторная, музейно-библиотечная тишина. А ведь нельзя не заметить: ритм жизнедеятельности корпуса совсем иной. И здесь, при подготовке, и в самой экспедиции.

— Ну, современность повсеместно вносит и ритмические коррективы во многие виды деятельности. Что до нашего дела, ритмичность тут особенно важна. Да, в экспедиции всё нужно делать слаженно и быстро. От этого зависит результат. Вот вы сказали о дальнем нашем плаванье. Да, это – как выход корабля в море. И действовать, и соображать нужно в ногу со временем, иначе можно остаться за бортом. Останавливаться, возвращаться, сходить на берег некогда. Время у нас течёт по Эйнштейну – не так, как вне экспедиций. Это вырабатывает специфические навыки. Что особенно ощутимо потом, когда возвращаемся, так сказать, на сушу.

 — И всё же: участие в экспедиционном корпусе, как вы видите сейчас, что-нибудь лично в вас самой изменило?

 — Вы знаете, каждый человек к себе не очень-то объективен. К тому же известно, что само течение жизни – на суше ли, в море ли, в воздухе, так или иначе, человека меняет. Но я могу сказать следующее: перемены, связанные с жизнедеятельностью в нашем экспедиционном корпусе, мне заметны – в мировосприятии, в выводах, взглядах. В отношениях. Даже в поведенческих моментах. Очень многое именно экспедиция помогла увидеть совсем по-другому, осмыслить иначе. Истина ли это? Во всяком случае, приближение к ней. Кроме всего прочего, экспедиция закаляет. Можно сказать, как сталь. Опять-таки, параллель с дальним плаванием: вышли в море – всё, ты уже не можешь сказать, что, например, устала и желаешь расслабиться. Потому внятно и непрерывно ощущаешь, что от тебя в некой степени также зависит общее дело и люди, с которыми ты вышла в «плаванье». Срабатывает авторитет и эталон работы нашего капитана — Олега Мальцева. Его подводить нельзя. Это вдохновляет, придаёт силы. Дисциплинирует. Думаю, нечто подобное вам скажет любой участник экспедиции.

— Единый вопрос ко всем участникам – пришла и ваша очередь. Какая из экспедиций для вас самая яркая и памятная?

 — Сложно сказать. Все незабываемы и особенны по-своему, так как учишься в каждой экспедиции чему-то новому и разному. Да и они во многом абсолютно разные. Но если выбирать самую самую…, то это конечно же моя первая экспедиция — сицилийская. Сама Сицилия — она очаровывает. Кто ездил на Сицилию, кто участвовал в наших симпозиумах, проходивших в самом сердце Сицилии — в Палермо, — все заражаются неповторимой этой сторонкой. Неповторимо тут всё: люди, менталитет, архитектура, атмосфера. Это ярче и памятнее даже всей Тосканы, при всей её перегруженности культурно и исторически. Туда тянет снова и снова — приезжать, исследовать, работать, учиться. Да, поэтому я бы выделила именно Сицилию.

 — Вообразим ваш сицилийский дневник. На какой странице его откроем?

— Снимался там фильм «Своя религия», о технологии триумфа. Как стать этим успешным человеком, уважаемым, авторитетным и эффективным. Представьте: в ходе съемок мы идем по узкой улочке. Жилые кварталы, дома по сторонам. И вот Олег Викторович говорит нам: не забывайте, мол, смотреть вверх. А что там? А там, вверху, на балконах и через улочку – развешано бельё. Что-то вроде нашей Молдаванки или Пересыпи. Типичная захолустная окраина – хотя и в самом сердце Палермо. Отвлекаться нам было некогда, шли съёмки. Но, согласно указанию капитана, наверх посматривали. Зачем-почему? Говорит: не забывайте, что находитесь на Сицилии. Это Палермо, где тебя ежесекундно тренируют. Не понимали. Пока прямо перед нами с одного из балконов не вылился тазик воды. Нечистой, разумеется. Прямо на улицу. И отнюдь не по нашему плану.

 — Это была именно вода?

 — В тот момент именно вода. Можно сказать, нам ещё повезло. На Сицилии всегда нужно быть начеку. Контролировать пространство. Ловить ворон не рекомендуется. Был когда-то такой популярный советский кинофильм-комедия «Улица полна неожиданностей». Если бы мы свою ленту снимали о тех улицах, так бы её и назвали. Но едва ли это была бы комедия. Кстати сказать, навык смотреть по сторонам, под ноги и вверх — не лишний и в Одессе. Век живи – век учись.

— Каков Ваш личный вклад в то, что привезла экспедиция?

— Первое — это участие в фильме: я была занята и в съемках и в подготовке экспедиции. Как уже сказано, помощник Олега Викторовича. И принимала участие на всех стадиях экспедиции. Вообще сложно ответить на вопрос – что я делала в экспедиции. Куда проще объяснить – чего не делала. Приблизительно так вам скажет любой участник. Основная часть научной работы, технологическая часть — это все лежит на Олеге Викторовиче. Ну и, соответственно, ты принимаешь обязательно участие в этом. Сторонних наблюдателей и туристов в корпусе нет. В реализации экспедиционного плана участвуют все.

— Всё ли у вас получалось? Не было ли каких-нибудь неудач? Неожиданных, так сказать, поворотов темы?

— Всякое, конечно, бывало. Взять хотя бы такие аспекты, как менталитет и языковой барьер. Когда мы снимали фильм «Своя религия», мы ездили в разные города, в том числе съемки одной из серий фильма были в небольшом горном городке Корлеоне. Вроде как там жил-был Крестный Отец. Этот населённый пункт – в горной местности. Тихий, маленький. Неприметный. На мне была ответственность за питание экспедиционной группы в ресторане. Выбирать заведение не приходилось, всё было закрыто – кроме одного, так как мы попали на время сиесты. И там уже в ходе съёмки у меня далеко не сразу получилось объясниться с официантом. Подавалось не то, что заказывалось. Например, вместо томатного сока был подан томатный суп. И всё с неименной улыбкой. Впечатление было такое, что это издевательство. Или некое испытание. Но, в конце концов, удалось всё уладить, и мы отсняли материал для фильма и вкусно отобедали. Мелочь, конечно, но – запомнилась навсегда. Человеческий фактор – он и на Сицилии — человеческий фактор.

 Вот мы привыкли к тому, что договор – дороже денег. А вот с местными всегда нужно быть начеку. Они могут себе позволить забыть что-то, перепутать, не понять или упустить. А у нас в работе — это недопустимо. Разбираешься – смеются, разводят руками. А ведь нет времени сидеть, разбираться и искать варианты. Но и это тоже – своего рода наука. Нужно уметь дело делать в любых условиях. План-то экспедиционный нужно выполнять. А это – звенья единой цепи. И ты отвечаешь за определённые звенья. Если происходит сбой – то это может повлиять на всю цепочку действий.

 — Вот иные ваши коллеги толкуют о странностях некоторых своих впечатлений и состояний при посещении объектов. Лично с вами было что-нибудь подобное?

 — Да, пожалуй. Впервые со мной случилось нечто подобное на Сицилии. В Палермо. В главном соборе Успения Святой Богоматери мы сначала рассматривали только фасад, снаружи он воспринимается, как нечто огромное и весьма внушительное, со множеством фигур и символов. И вот когда внимательно всматриваешься в эти ни на что не похожие символы, происходит… то есть, со мной происходило некое отключение от мира сего. Это был, казалось, перенос в иные времена и в этом мире время останавливается. Я поделилась этим впечатлением с Олегом Викторовичем – оказалось, такое происходит не со мной одной. Через символы, изображенные на фасаде храма, Бог говорит с человеком. Если, конечно же, уровень восприятия человека способен это воспринять. Ни много, ни мало. Настолько мудры, умелы и могущественны были предки, закладывая в архитектуре символы, хранящиеся веками и производящими такой эффект на нас, потомков. Можем ли мы сегодня что-либо подобное?

 — Такие впечатления и настроения увиденное вызывает, как я понял, не у всех?

 — Так не всем ведь и заниматься научными исследованиями. Как говорится, имеющий очи да увидит. Это ведь не просто архитектура, как красота искусства. Хотя и в этом аспекте так оно и есть: всё очень красиво. Это – послания через века, открытая Книга Бытия. И читает её, конечно, не всякий. Я бы сказала: такой буклет – не для круизных туристов. Смотрят многие, видят далеко не все. Считается, что архитектура — это учебники, оставленные нам, нашими предками, в которых зашифрованы знания, технологии и прочее, что позволяет достойно жить. Например, очень многие видели изображения кораблей на фасадах и крышах мюнхенских домов. А задумался над этим только академик Мальцев Олег Викторович. На что и обратил наше внимание. Ведь в Мюнхене нет моря. И ничего там не связано с морской тематикой.

 — А ведь что-то же хотели таким образом сказать зодчие? Что-то желали нам передать, оставляя те корабли в самом сердце совершенно сухопутного города?

 — Эффект поразителен: всякий раз, проходя тут, читаешь как бы всё заново. Как полюбившаяся книга: знаешь, кажется, назубок даже то, где между страничками остались крошки печенья или между строчками – пятнышки кофе. А вчитываешься – находишь нечто другое, что не увидел вчера или год назад. Я в Палермо бывала не один раз. Всегда всё – то же. И всегда что-то новое. Если бы не принятая у нас твёрдая научная позиция, я бы даже употребила такие термины, как чудеса, как наваждение. Мистика. Во всяком случае – в необычности таких ощущений и настроений могу ручаться.

— Коллеги ваши рассказывали, что почти во всех экспедициях встречались и с другим странным явлением: широко известные по прессе, вообще – литературе, искусству, места и строения, — на самом деле оказывались не слишком изощрённой подделкой вроде театральных бутафорий и декораций.

 — Именно это с нами и происходило во Флорентийской экспедиции. Всем известная Пизанская башня — просто Дисней Лэнд, который ничего исторического из себя не представляет, а попросту создан исключительно с целью заработка денег. А вот мы были в городе Равенна. И чисто случайно, уже на выезде из города завершив работу, мы увидели настоящую Пизанскую башню. Это была точно такая же постройка, которая один в один выглядит как Пизанская в Пизе, но внешне намного старее и не так ухожена. Знаете, когда подъезжаешь к Пизе, тебе указывают на одно огороженное место и всячески помогают его посетить. Скопление исторической архитектуры. И почему-то все эти постройки, находятся в одном месте. Как может целый город быть построен? Пиза – город не маленький, но вся, скажем, культурно-историческая ее часть, архитектура, исторические достопримечательности подозрительным образом скомпонованы на каком-то огражденном кусочке территории. Пожалуйста, смотри, наблюдай, изучай. Только, разумеется… купи билетик. Плюс напитки – прохладительные, горячительные, мороженное и прочая инфраструктура. А вот те места и строения, которые действительно имеют историческую ценность — бесплатны. Туда никого не зовут… и они никому не интересны.

Но что самое интересное, это как бы никому не нужно. Равеннская башня — не Пизанская, но она — настоящая. Подлинная.

 — Нечто подобное говорится и о Запорожской Сечи?

 — Я понимаю, многим трудно в это поверить. Велика психологическая инерция. Но Запорожская Сечь… никакой Запорожской Сечью не является. Это — остров, который тоже устроили в виде декораций. Да, если угодно — Диснейленд. Из года в год доказывают: здесь была Запорожская Сечь. Поэтому все сюда давайте, приезжайте, денежку привозите. И мы вам что-то, возможно, покажем. А ведь даже территориально оно не похоже на ту Запорожскую Сечь, которая была описана в открытых источниках, либо в материалах, которые мы находили в зарубежных библиотеках. И никакие казаки там не жили. Очень часто мы сталкиваемся с подобными не состыковками. В особенности – во флорентийской экспедиции: там, куда ни поедешь, везде ждут сомнения, обман и разочарование. И то, о чем не говорится и не пишется в общепринятых и привычных источниках.

Базилика в центре Флоренции — захоронено очень много известных людей внесших исторический вклад. Даже сам всемирно известный Дуранте дельи Алигьери, всемирно известный, как Данте Алигьери. Тут всякий культурный землянин снимет шляпу. К великим вход, естественно, платный инфраструктура развита. Продаются буклеты, магнитные и полиграфические издания великих усопших. Бюсты, барельефы. Портреты. Покупай – не думай долго! А на следующий день ездили в Раввену. Заинтересовались и другим объектом, также известным захоронениями. И оказалось – это намного интереснее, чем мы думали: ещё одна могила бессмертного Данте! Вторая! Ну, велик он, конечно, спору нет. Поэт, мыслитель, учёный богослов. Основоположник итальянского литературного языка. Да и западной литературы вообще, можно сказать. Но даже ему, такому, было не под силу умереть дважды и, прости Господи, лечь в два гроба. В надгробиях – никаких пояснений. Плотно пристали мы к местному хранителю. Пожимая плечами, пояснил: сначала похоронили в одном месте. К нему не заросла народная тропа. А позднее извлекли часть праха – похоронили в другом. С новым надгробием. Ну, а старого уж переделывать не стали. Так и повелось…

Практически никто не задаёт вопросов на этот счёт. Кроме академика Мальцева Олега Викторовича и его экспедиционного корпуса. Возможно, так бы всё и оставалось не поднятым и неизвестным по сей день. Нет, никто не спорит: деньги – штука важная. Даже и для науки. Но науку ещё и интересует истина…

Подписывайтесь на наши ресурсы:

Facebook: www.facebook.com/odhislit/

Telegram канал: https://t.me/lnvistnik

Почта редакции: info@lnvistnik.com.ua