Краткий конспект биографической хроники
Диптих «Сокира в Одессе» и «Два атамана» мог напомнить читателю о зигзагообразии судеб самых разных землян, некогда встретившихся на скрещенье дорог революции и гражданской войны. Судьбы лирических героев следующего очерка также не назовёшь монотонными – перемещались по тем же дорогам, встречались на том же распутье. И при взгляде из нашего дальнего далека, также вызывают всякие разные мысли. Во всяком случае, могут вызвать…
Своеобразие событий, хрестоматийно начавшихся в наших краях зимой-весной и в особенности – осенью 1917 года — ещё и в том, на что через десять лет и далее официальные историки, публицисты и художники в творчестве своём не обращали обывательское внимание. Несколько поколений были хорошенько приучены к метафизике восприятия случившегося. Всё было так – и никак иначе. Что называется: от сих – до сих. А остальное – от лукавого. И потому – не в счёт. Между тем, среди этого самого «Остального» есть многое, проливающее свет на загадки истории. К примеру, как это могло выйти, что рабочее-крестьянское полупартизанское воинсво, наскоро сколоченное журналистом Львом Троцким из разложенной и распущенной по домам старой царской армии, в конце концов расколотило в пух-прах кадровую армию Корнилова-Деникина-Колчака, в которой рядовыми шли поручики, штабс-капитаны и подполковники. Как ни дня не служивший в вооруженных силах Фрунзе стал единственным командующим фронтами, который за всю войну не проиграл ни одной кампании?
За кордоном, например, ряд серьёзных историков той гражданской войны ещё в её ходе, да и много лет спустя, считали: проигрыш белого дела красным связан здесь, на Юго-западе, с непримиримостью белых и украинских лидеров. Это, дескать, мешало единству антибольшевистских сил. И вызывало великие сомнения союзников в смысле кредитования и инвестиций. Так ли это? Думаю, если даже и так, то лишь отчасти.
Кремлёвская политика в реальности и тогда уже не была такой принципиальной и последовательной, каковой представлена в советизированных официальных изданиях. Москва тогда (и одно время) была вовсе не так драчлива. И готова была на союз хоть с чертом, хоть с кем — заради мира, перемирия или даже небольшой передышки. Как, собственно, и во второй мировой, где коммунист Сталин братски обнялся с королевским премьером Черчиллем и гарантом мирового капитализма Рузвельтом. А королю Румынии вручил… орден Победы. Политика всегда была только политикой и — ни чем иным.
Сто лет спустя не так уж сложно убедиться: принципиальная, изначальная,
всесторонняя и беспредельная непримиримость большевиков и, скажем воинства Н.И. Махно или С. В. Петлюры — всего лишь одна из бесчисленных легенд «Краткого курса истории ВКП(б)»; на деле всё ведь пошло совсем не так, как декларировалось в семнадцатом. И как всегда, всё зависело от ситуации. Кроме того, в то героическое время Москва — для решения вопросов на украинской территориях, — должна была заключать соглашение с правительством Украины. Хотя бы формально. Ещё слишком свежа была декларативная логика октябрьского переворота. Союза ССР ещё не было в природе, а советские республики имели свои правительства – тогда ещё более-менее реальные. Так что эпоха приказов Старшего брата и бесприкословия Младшего была ещё впереди. Хоть и тут не обошлось без скандала, на первый взгляд его участников — пустякового. А не скажите. Не скажите…
Собственно, история даже и не сразу обратила и на него внимание. В Одессе, конечно, ещё ничего не знали о том, что создание Украинского фронта оказалось звеном в цепи конфликтов между наркомвоеном, председателем Реввоенсовета Российской республики Троцким и секретарём ЦК ВКП(б), членом РВС Украинского фронта Сталиным. Второй, будучи ещё и членом ЦК Компартии Украины, решительно требовал назначения комфронтом своего дружбана —Ворошилова. Но наркомвоенмор утверждал категорически и письменно: Ворошилов по своему уровню может командовать батальоном или полком, но не фронтом. Ворошилов, дескать, олицетворяет военизированную самодеятельность, красную партизанщину, губящую РККА. Всем вооруженным силам Республики, мол, известно, что именно Ворошилов выступает против кадровой политики наркомвоенмора по реорганизации полупартизанского войска в регулярную армию — со святостью строя, жесткой субординацией, отданием чести и безоговорочным подчинением низов верхам. Следовательно, Реввоенсовет никак не может утвердить Ворошилова, не наплевав себе в лицо…
Едва ли Лев Давидович допускал тогда, что Климент Ефремович, отнюдь не повысив свою квалификацию, лет через семь-восемь займёт его пост — наркома обороны СССР. А в тридцать пятом станет одним из пяти первых маршалов Советского Союза. И в тридцать седьмом — одним из двух уцелевших. Троцкий многое тогда не допускал. Вспомним вздох классика: о, как глупы эти умные люди. Иначе его личная судьба была бы принципиально иной. А может быть —и наши с вами судьбы… Да, а Украинским комфронтом утвердили Антонова-Овсеенко. Всё же украинская фамилия. Ему, кстати, также на ум не спадало, что это высокое назначение — шаг к расстрельной стенке и могиле, до сих пор не разысканной. Он был в конце тридцатых арестован и казнён. Между прочим, не белыми и не интервентами — ревтрибуналом СССР. За связь с фашистами и Троцким. Который к тому времени уже был не красой и гордостью революции, не тем председателем всесильного Петросовета, о котором Сталин в восемнадцатом, в годовщину Октября, заявлял в «Правде» — именно товарищу Троцкому в первую голову мы обязаны удачей взятия власти Советам. Уже к концу двадцатых не был уже Лев Давидович первым в истории наркомом иностранных дел Советской России.
И первым же военным министром, председателем РВС и создателем Красной Армии, членом могущественнейшего политбюро ЦК ВКП(б). Нет, он был уже «ставленником гитлеровской разведки, непримиримым контрреволюционером и врагом народа номер один». А скольким гражданам, даже и совершенно беспартийным, потом сломали жизни за связь с Антоновым-Овсеенко…
Да-да, ещё один из обещанных героев. Несколько слов о нём. Владимир Александрович. Изначальная фамилия Овсеенко. Подпольные имена — Штык, Никита, Антон Галльский. Черниговец, родился в марте 1883 года, в семье офицера. Окончил Воронежскую военную гимназию (по другим сведениям — кадетский корпус). Учился в Николаевском военно-инженерном училище, но не окончил его. В дальнейшем принято было считать и писать — исключен по идейным мотивам. На самом деле история смутная. В пору его руководства главполитупром
РККА полковые школы учили этот этап его биографии буквально так: отказался присягать царю, заявил об органическом отвращении к военной службе. Весьма убедительно, не так ли — для потомственного военного, с шести лет обучавшегося в военных учебных заведениях. И прославившегося в качестве полководца гражданской войны.
К незабываемому восемнадцатому году он уже располагал яркой анкетой: в левосоциалистическом крыле революции обращал на себя внимание еще с 1901 года. Вёл кружковую работу среди варшавских студентов. После — подвизался в Питере, портовым рабочим и даже… кучером в столичном Обществе покровительства животным.
Экзотический этот период биографии, в дальнейшем опускаемый истпартом, привел героя нашего в РСДРП, ещё не разделившуюся на (м) и (б). Между прочим, вступил он в партию по рекомендации самого Стомонякова —в дальнейшем замнаркома иностранных дел Советской России. Организовал партийную ячейку в Петербургском пехотном училище. Дальше — конечно же, больше: за попытку организации восстания в Севастополе — смертная казнь. Мрачный царизм заменил её двадцатью годами каторги. Светлейший социализм, кстати сказать, наоборот — прокурорское предложение ссылки и каторги заменил ему смертной казнью. Но это — через тридцать с гаком лет. А тогда он бежал в Финляндию. Питерский нелегал до 1910 года. Далее — парижский эмигрант. Между прочим, плехановец. Меньшевик, то есть. Но разошелся со своими в отношении к мировой войне в 1914 году. Февральская революция вернула его в Россию — прямо в большевики. Член «Военки» при большевистском ЦК. Редактор издания Центробалта «Волна». За июльскую демонстрацию арестован Временным правительством — сидел в питерских «Крестах». За что поквитался с Керенским в Октябре, руководил штурмом Зимнего дворца и арестом Временного правительства.
Секретарь петроградского ревкома. Занятно: избран в Учредительное собрание. И от души смеялся, когда Ленин рассказывал о разгоне учредилки Анатолием Железняковым. Автор решается подчеркнуть сие потому, что в дальнейшем карикатурное посмешище советских искусства, публицистики и вообще СМИ — Учредительное собрание — было коренным пунктом большевистской программы, с которой партия шла на выборы 1917 года. Что-с? Несколько напоминает демократические наши времена-с? Перед выборами, как перед интимным актом: сердце мягкое…
На II Всероссийском съезде Советов 26 октября 1917 г. (на том, на самом, на провозгласившем…) Антонова-Овсеенко избрали членом Комитета по военным и морским делам при Совнаркоме. Предшественник народного комиссариата по военным и морским делам. В декабре 1917 г. Владимир Александрович Антонов-Овсеенко принял командование над новорожденными красными войсками юга страны, воевавшими с казаками атамана Каледина и частями Украинской армии (Центральная Рада). Во главе южной группы войск Антонов-Овсеенко вступил в Харьков, где съезд Советов провозглашает советскую власть на Украине. Передал командование войсками Украины левому эсеру Муравьёву и возглавил борьбу против казачьих войск в ранге командующего советскими войсками Юга России. Проявил широту, масштабность и чисто стратегическое равнодушие к деталям.
Например, мимоходом расстрелял отставного генерала царской армии П. Ф. Ренненкампфа. Говорят, когда владельцы харьковских предприятий отказались выплатить рабочим заработную плату, протестуя против введения 8-часового рабочего дня, Антонов-Овсеенко посадил 15 капиталистов в вагон поезда и потребовал миллиона наличными, угрожая в противном случае отправить их на работу в рудники. Как вы думаете, чем кончилось?
Участвовал в подавлении Тамбовского восстания. В 1919—920 он — на посту председателя исполкома Тамбовской губернии, а в 1921 —председатель комиссии ВЦИК по борьбе с бандитизмом в Тамбовской губернии. В 1922—924 годах начальник Политуправления РВС, выступал против усиления власти Сталина. Поддержал Льва Троцкого, примкнул в 1923—1937 г. к троцкистской «левой» оппозиции, в 1928 порвал с ней. Полпред СССР — в ряде восточноевропейских стран, включая Чехословакию (с 1924 г.), Литву (с 1928 г.) и Польшу (с 1930 г.). В 30-ые годы ему на некоторое время было разрешено работать на разнообразных должностях, связанных с юриспруденцией. Включая должности прокурора и наркома юстиции РСФСР (с 1934).
…А тут — и гражданская война в Испании: Антонов-Овсеенко — генеральный консул СССР в Барселоне (1936—1937 г.г.), оказал большую помощь республиканским войскам как военный советник. «Дневник Антонова-Овсеенко» свидетельствует: он пытался выступать в защиту оппозиционной сталинской линии анархистов и троцкистов из ПОУМ, контролировавших антифашистское движение в Каталонии, за что был назван Хуаном Негрином «большим каталонцем, чем сами каталонцы». В общем, в конце 1937 отозван из Испании, арестован. 13 октября 1937. 8 февраля 1938 приговорён к расстрелу «за принадлежность к троцкистской террористической и шпионской организации». Расстрелян 11 февраля в Бутырской тюрьме. Реабилитирован посмертно в 1956 году. Кажись, автор ничего не преувеличил, когда в начале предупреждал об откровенной немонотонности этой судьбы…
Он никогда не болтался без дела. С переворотного октября получал одно назначение за другим. И не местечкового уровня – всё от центральной власти. У которой долгое время кое-что получалось и на фронте, и в тылу, не смотря на фантасмагоричность затеи. Было кого назначать.
Оно конечно, значительное большинство в советском правительстве составляли сугубо штатские лица. Они — либо не служили в армии вообще, даже рядовыми, как сами Ленин, Троцкий и Сталин, либо, подобно Крыленко, Дыбенко, Будённому, Блюхеру и Раскольникову, были младшими офицерами и унтер-офицерами призыва первой мировой. Но своеобразие эпохи, с оговорки о котором и начался наш рассказ, пробудило некие силы, до того мирно дремавшие в мятежных душах. Вот и взлетели высоко. Вот и пали низко. В народе говорят: было – и быльём поросло. Может быть, и верно? Зачем столь пристально вглядываться в такое прошлое — у нас ведь и в настоящем, как говорится, есть на что посмотреть. А вот поди ж ты, всё что-то тянет остановиться и оглянуться. Что бы это такое было, читатель дорогой?
_____________________________________________________
Подписывайтесь на наши ресурсы:
Facebook: www.facebook.com/odhislit/
Telegram канал: https://t.me/lnvistnik
Почта редакции: info@lnvistnik.com.ua