В МИРОВОМ МАСШТАБЕ… (часть 1)

 (Конспект исторического романа)

0. Послушайте сюда

Как говорили в эпоху, столь по-разному оцениваемую благодарными и

прочими потомками – Честь имею представить… Да, если бы ни особенности времен последующих, в таком представлении не было бы необходимости. Главному герою бурной, хоть и печальной нашей повести, кажись, на роду было написано оставаться легендой в самых разных крупнейших населенных пунктах субконтинента. В Питере и Берлине, в Париже и в Москве. А самое главное, конечно же, в Одессе. Но знают его сегодня разве что лишь серьёзные историки спецслужб. Это — его-то, прирожденного героя захватывающих детективов! То есть, любимейшего жанра литературы и искусства в нашем отечестве! Да и в мире. А вот встречаетесь вы с ним, читатель дорогой, только здесь и сейчас скорее всего – впервые. Но не нашлось персонально по его душу ни Конана Дойла, ни Юлиана Семенова. Ни Акунина. То есть, как-то, где-то, мимоходом и среди прочих он поминается. Так сказать – в суе. А ведь достоин романа. С продолжением. Такая, понимаете ли, зияющая вакансия на первой полке мивой литературы. Потому и говорю: имею Честь. Положим, ныне не до романов. Но вот так, экстрактивно-конспективно – попробуем. И конечно же (договоримся сразу): авторски субъективно. Без претензии на истину в последней инстанции.

1.  НА РАССВЕТЕ 22-ГО ИЮНЯ 1941 ГОДА…

 Что вы почувствуете-подумаете-скажете, читая в досье моего лирического героя дату гибели? Почти уверен: в эту минуту воображение принесло вам одного из тех, кто среди первых в истории встретил грудью лютейшего врага всего человечества, скажем, на Буге, под Брестом. Или в какой другой зловещей точке на линии огня, прочертившей вдруг мир ближайших предков от Черного до Баренцева моря. Но… ничуть не бывало. Это произошло хоть и в указанный день и час, но — в Германии. Конкретно: в Берлине. В чистом и по-немецки аккуратном подвале гитлеровской государственной тайной полиции. В простонародье: Гестапо. И в присутствии самого группен-фюрера СС и генерал-лейтенанта тайной полиции Мюллера. Только не того, мастерски сработанного Семеновым, Лиозновой и Броневым — всего за семнадцать мгновений одного из времён года, а реального. Живого. Так сказать, прототипа. Казалось бы, уж и того довольно, чтобы давным-давно быть у многих на устах. А вот – поди ж ты: мало кто знает…

 Вообще говоря, он стал легендой, но в тесноватых кругах — еще в лето от Рождества Христова 1918-е: возглавил уголовную коллегию Чрезвычайной Комиссии (ЧеКа) в Питере. Хотя в закрытых департаментах фигурировал и прежде. Вот такой – с учетом его чекистской карьеры – чуть ли не анекдотический штришок: еще до революции наш герой, следователь охранки, в варшавской тюрьме допрашивал… Ф.Э. Дзержинского. Да-да, будущего Железного Феликса, председателя ВЧК. Что-с? Каково-с? Ничего себе? Именно-с! И еще, так сказать для начала: в Империалистическую военный следователь по особо важным делам при штабе Главковерха, именно он расследовал «Дело» австрийской разведорганизации в полосе Юго-Западного фронта. И несколько других шпионских историй.

 В числе белых пятен служебной его биографии фигурировали и слухи о «Деле «Ленгорна»». Припоминаете? Такой себе флигель-адъютант императрицы во время Второй мировой. Подозревали в нем агента главразведупра австрийского генштаба. В связи с информацией о проникновении к врагу секретного плана наступления (знаменитый Брусиловский прорыв), российская контрразведка буквально стояла на ушах. И вроде бы по инициативе нашего лирического героя была разработана и проведена в общем-то простая, хотя и не лишенная известного остроумия, операция. Нескольким подозреваемым лицам случайнейшим образом были подсунуты «секретные» пакеты со сведениями. Российская агентура в генштабе противника сообщила: содержание одного из пакетов попало к врагу. А этот пакет был подсунут именно преподобному Ленгорну. Ну и…

Впрочем, некоторые историки этого департамента не уверены в его причастности к данному делу. И вообще, выражают сомнения – а было ли оно? И считают название операции «Брусиловским прорывом» неверным. Следует, мол, говорить-писать «Луцкий прорыв». А в честь известного генерала назвали это советские историки, поскольку Брусилов после революции принял новую власть. Ну, что сказать? Ничего – окромя того, что автор вполне допускает инициативное участие своего героя в той контразведоперации – почерк вполне узнаваем.

 Да, и не забыть бы: он умудрился тогда же вступить в поединок… Знаете с кем? С могущественнейшими российскими олигархами. Раскрутил «Дело» о подрыве фронта и тыла крупнейшими гешефтами. Шла тяжелая затяжная война, на фронтах – неудачи. Союзники грызлись и путали карты. В тылу – брожения и измена. Партполитэмиграция открыто выступала за поражение отечества в этой войне. Либералы изумлялись: как? Нас побьют? Демократы смеялись: да побьют-то не вас, а Николая Второго! А отечественные дельцы наглейшим образом грабили свои вооруженные силы. Расследование правительство поручило специальной комиссии генерала Батюшина, который настоял на включении в нее и нашего героя. И в стане денежных воротил начался переполох. Миллионера Митьку Рубинштейна вообще посадили в предвариловку. Шумным, даже на грохочущем фоне войны, вышло «сахарное «Дело» – российский сахар в агромадном количестве оказался в стане врага. Под следствие, а то и арест попали крупные капиталисты, киевские и одесские сахарозаводчики и их служащие.

 2. ЗИГЗАГИ СУДЬБЫ…

 Но жертвы на фронтах с двух сторон уже были огромны. Прорыв, зовите его как хотите, обошелся очень дорого. И уже бушевал Распутин. И слёзы наворачивались на глаза Николая Второго и императрицы, кровно связанной с геманским троном. Придворные передавали из уст в уста слова сопливого цесаревича: «Наших на фронте побили – папа плачет. Немцев на фронте побили – мама плачет». Но едва ли даже сквозь чистые эти слёзы не видна была свистопляска миллионов. И классовая солидарность капиталистов, в том числе поставщиков Двора Его Императорского Величества не знала границ и линий фронта. И крепла не по дням динамичнее, чем солидарность трудящихся всех стран. Зазевавшийся в российской империи бюрократический феодализм мешал бурлящему капиталу и утомительно раздражал его. В особенности путали карты военные контрразведчики, затруднявшие сказочно наживаться на войне.

 В воздухе внятно запахло буржуазной революции, и либерально-демократическая пресса шельмовала «сатрапов» и голубые мундиры. Миллионные метастазы шли в министерства и во дворец. В общем, Абсолют прекратил это дело и отпустил изменников с миром. Мало того, устроил публичную выволочку Батюшину – оказывается, всячески препятствующему бурному развитию отечественного бизнеса. А специальную комиссию генерала вообще распустил. После чего вскоре слетел с трона и сам.

 Временное правительство большого демократа князя Львова, брезгливо отряхнув прах предшественников со своих ног, в целом продолжило романовскую линию в смысле войны до победного конца и верности союзников. Левая пресса что-то, было, пискнула о мире. Но по закону о военном времени её тут же прихлопнула цензура. После чего, в свою очередь, слетели князь Львов и его львята. И портфель премьера получил экс-министр юстиции Керенский, тоже – ужасный демократ. Между прочим, сынок директора Симбирской гимназии, в которой учился некто Ульянов – будущий Ленин. Ну, никак не может старуха-история без анекдотов! Полиция, охранный департамент и спецслужба армии были ликвидированы, чему аплодировали уже наши олигархи, разведки генштабов противникаи уголовный мир бывшей империи. И лирический главный наш герой, оказался на улице. Ась? Что говорите? Да-да, читатель дорогой, и мне это что-то такое напоминает. Но… Что?

  Приподнимем, наконец, завесу: Досье «А».

 Настоящие фамилия-имя-отчество: Орлов Владимир Григорьевич. Потомственный дворянин. Юрист и профессиональный контрразведчик. Дослужился до действительного статского советника. Гражданский чин четвертого класса, по армейской табеле о рангах соответствовал генерал-майору в сухопутных войсках и контр-адмиралу на флоте. А по 1809 год – придворному чину камергера. Титул: Ваше Превосходительство. Не отсюда ли мнение на счет прототипа акунинского «Статского советника»? Впрочем, есть и другие сходные черты…

 Участник Русско-японской, первой мировой и гражданской. В последней, что абсолютно в духе этой личности, действовал успешно на стороне как революции, так и контрреволюции. Пользовался поначалу неисчерпаемым кредитом самого председателя ВЧК (которого до революции, помните, он, следователь Варшавского охранного, сам же и допрашивал). А в восемнадцатом по рекомендации Железного Феликса, с переездом советской верхушки в Москву, возглавил криминальную коллегию ПетроЧеКа.

 Забегая вперёд: прокололся там случайно (на всякого мудреца – довольно простоты), в ходе ареста попросту сиганул в окно. Бежал на Дон, в Новочеркасск и Ростов. К Корнилову под крыло. Продолжил карьеру в контрразведке Деникина, а потом – Врангеля. И что в данном случае особенно интересно именно – в Одессе. Прошу любить и жаловать: начальник контрразведки одесского района Добровольческой армии. После Белой катастрофы летом и осенью 20-го – эмиграция…

 3. СОВЕТСКАЯ КАРЬЕРА…

 Уже зная, что он погиб 22 июня 1941 года и довольно далеко от обожаемого своего отечества, понимаете – сколько ему было отпущено на все остальное. А оно и само по себе достойно многих подробностей. Прикроем пока досье. В питерском восемнадцатом хлопец оказался незаменимым.

 Представьте обстановочку: сдуру да сослепу схватившие власть, даже в своём заговорщицком кругу вчерашние подпольщики и эмигранты от сомнений товарищей по борьбе отмахивались типа «Там видно будет…». Первым делом разогнали милицию демократического правительства и избили кадры царской службы. Так ли трудно услышать и этим актам бурные аплодисменты преступного мира, переходящие в овации. Уж тут-то сообразили – лафа! И разгулялись во всю. Что могли с этим поделать рабочие, матросы и солдаты (в основном – крестьяне) с красногвардейскими тряпками на рукавах, назначенные поддерживать порядок на улице? В темные переулки и подъезды они и сами старались не заглядывать. А в бушующий праздник революции уголовщина, сами понимаете, каникул не объявляла. Наоборот – разошлась во всю.

 И он, герой наш загадочный, крепко взялся за дело. С дозволения Дзержинского и по его горячей рекомендации. Между прочим, Железный Феликс вовсе не забыл того военного следователя, который в мрачную эпоху царизма допрашивал его в варшавской цитадели. Оказывается, они оба тогда понравились друг другу. Следователь произвел на подследственного прекрасное впечатление. Память, о чем последний пронес через тюрьмы и ссылки, подполья и Октябрьский переворот. Подбирая-расставляя кадры петроградской ЧеКа, герою нашему он написал уже из старой столицы следующее: «Это очень хорошо, Орлов, что вы сейчас на нашей стороне. Нам нужны такие квалифицированные юристы, как вы. Если вам когда-нибудь что-то понадобится, обращайтесь прямо ко мне, в Москву». При Менжинском, Ягоде и Берия такое вряд ли было возможно. Но департамент возглявлял ещё пролетарский революционер дворянского происхождения…

 Трудно сказать, как часто и по какой конкретике обращался Орлов к Дззержинскому после такого приглашения. Но довольно скоро урки Северной коммуны затрепетали. Да и крупные дельцы тоже. Наш герой успешно выполнял возложенные на него обязанности и пользовался, как уже сказано, неограниченным кредитом новой власти.

Автору понятно ваше недоумение. Как такое возможно? Это – с его происхождением, с его биографией вообще, с его наконец, чином и орденами Святыя Анны с бантом, Святыя Станислава с бантом и Святые Владимира (хотя и без банта). Несомненный монархист, бывший с царем даже в Могилевской ставке в день отречения от престола. Согласен: в представленной логической цепи явно недостает какого-то звена. А может быть, и нескольких. И тем не менее, повторюсь с уточнением: именно в 1918-м году и именно в городе Петрограде объявился некто Болеслав Орлинский. По бумагам — польский революционер-баррикадник, ссыльнопоселенец и политкаторжанин. В отличие от исчезнувшего вдруг дворянина, кавалера и сатрапа Орлова, у него имелись две пары очков – обычные и… синие, жиденькая борода и усы донкихотского типа. По собственноручной его автобиографии одна из подпольных кличек борца за свободу трудящихся и была – Идальго. Между прочим, примерно такие усы и бородка росли и у самого Железного Феликса. Да и вообще – в облике было что-то общее. Это замечали многие…

 4. ПО СОВМЕСТИТЕЛЬСТВУ…

Он? Ну, конечно – он. Он самый. Сработали его таланты? Глубокое знакомство с методикой генерала Батюшина, отечественных и австро-германских спецслужб? Революционные бескадрица и неразбериха? Во всяком случае, по совершенно официальному направлению Совнаркома попал он к наркомюсту (народный комиссар юстиции) П. И. Стучке, подписавшему его мандат руководителя уголовно-следственной службы. Позиции этого кадрового пополнения революции закрепили первые же успехи в защите политэкономических и правовых интересов революции.

Со свойственными ему элегантностью, чистоплотностью, подтянутостью, офицерской интеллигентностью вообще (органически не выносил хамство-жлобство-грубость-нервозность и заметного живота — считал это для военного верхом позора и безобразия), беспощадно громил хазы-малины. Криминал трепетал. И что характерно — и урки, и начальство нашего героя очень быстро и глубоко зауважали. Надо ли подробничать о том, что благородное это занятие герой наш гармонично сочетал с организацией и отправкой на Дон офицеров бывшей царской службы и примкнувших к ним инженеров, юристов, врачей, ветеринаров, юнкеров и студентов – тайно, разумеется.

 Итак, герой наш – совместитель.То есть, он — глава Центральной уголовно-следственной комиссии при правительстве Союза коммун Северной области. Бывшая Петроградская губерния. И по совместительству – фактический руководитель резко-антисоветской, то есть – контрреволюционной подпольной организации Питера. Это он оформил на службу в ЧК и снабдил соответствующими документами… самого Сиднея Рейли, тайного агента английской разведки в Республике Труда. Так что по Москве и другим городам Советской России он гулял просто и открыто. И посещал те места, которые желал. О чём ОГПУ стало точно известно только после его ареста в 1925 году. После ареста и допросов в камере удивительный этот наш земляк умудрялся вести… дневник. Листочки которого прятал в щелях между стенными камнями. Записки эти иереведены на многие мировые языки. Русского перевода нет до сих пор. Как полагаете, почему? Предварительная справка:

«Сидней Джордж Рейли (Sidney George Reilly), урожденный Соломон Розенблюм. Личный знакомый нашего героя. Тоже – тот ещё гусь. По одной из версий, настоящее имя — Георгий. Между прочим, родился 24 марта 1873 года в Одессе. Кажется. А расстрелян 5 ноября 1925 года в Москве. Точно. Британский шпион. За примерное поведение в 1892 году он арестовывался царской охранкой. После освобождения инсценировал самоубийство. Взяв имя Сигизмунд, отправился в Южную Америку на британском корабле. В Бразилии взял поименовался Педро. Работал в доках, на строительстве дорог, на плантациях. В 1895 году определился поваром в экспедицию британской разведки. Во походе спас агента Чарлза Фотергилла, который позже помог ему получить британский паспорт и приехать в Великобританию. Где он стал именоваться Сиднеем Рейли. Изучал в Австрии химию и медицину. В 1897 году завербовался в разведку Великобритании под фамилией своей первой жены — ирландки Маргарет Рейли-Каллаган. По одной из версий, он бежал в Англию от французской полиции, поскольку убил курьера анархистов, перевозящего деньги. Убийство произошло в движущемся поезде. Руководитель антитеррористического отряда Скотланд Ярда Вильям Мелвилл вскоре завербовал его Розенблюма информатором».

 5. ДАЛЕКО ПОШЕЛ…

Деятельность Болеслава Орлинского, между тем, как я уже имел удовольствие вам доложить, быстро заслужила глубочайшее доверие и уважение коллегии ВЧК. В Питере он воспринимался, как человек необычный и – большой начальник. В своих повседневных реляциях председатель Петроградской ЧК Урицкий не забывал информировать Кремль о его успехах. Болеслав Орлинский восседал в роскошном кабинете бывшего министерского здания, располагал заместителями, помощниками, секретарями, стенографистками, машинистками и значительным штатом специальных и техносотрудников. В его личном распоряжении находился один из трех питерских «Роллс-Ройсов», что тоже говорить само за себя. С учетом того, что один из них принадлежал самому Гришке Зиновьеву – с осени 17-го лютому владыке Питера и губернии. А третий еще недавно катал Николая Второго и в гараже дожидался капремонта. В «кругах» поговаривали: Орлова скоро переведут в Центральный аппарат. К этому, видать, все и шло. Вот наделал бы делов парень! Может быть, при этой смете мы бы ничего и не слыхали про Ягоду и Берия. Которых, как слетел наш герой с советского круга, стали кружить по нему всё выше и выше. Соответственно — через 20-ть и 30 лет на высших постах советской власти их разоблачили и расстреляли за измену родине и шпионаж. Да уж, если бы полетал ещё Орлинский в колыбели революции, если бы не стечение обстоятельств. Если бы не подвели свои же… Но это – если бы, да кабы. Хотя – его катастрофа началась иначе – издалека и свысока.

 Вдруг ни с того ни с сего главного чекиста Петрограда и личного друга Ленина – товарища Урицкого застрелили, как собаку. Дзержинский дернулся, было, на своем поезде в Питер. Но даже не доехав до станции «Бологое», с полдороги вернулся: в Москве стреляли в Ленина. Питерскую вакансию тут же занял протеже Железного Феликса некто Глеб Бокий. Этот товарищ появился не вдруг и не из небытия: лично был известен и предыстории, и истории революции. Хотя и в своём роде. Бросим взгляд на его досье: краткий курс. Специально для этой главки.

 Досье товарища Бокия в данном случае можно было бы ограничить одним абзацем. Или, по крайней мере, начать с него. Автор Булгаковской энциклопедии Борис Соколов не то, чтобы намекал, нет – прямо утверждал, что именно Глеб Бокий стал прототипом… да-да, самого Воланда из романа «Мастер и Маргарита». И что воспетый Булгаковым «Великий бал у сатаны» — иносказательное описание пьяных оргий, устраиваемых Бокием в Кучино. Якобы о подобных скандалах Михаилу Афанасьевичу рассказывал Андрей Белый. Рассекречены допросные показания образца 1937 года Н. Я. Клименкова ( бывш. начальник 2-го отделения Спецотдела ОГПУ), из коих следует: в 1920—1921 годах Бокий создал так называемую «дачную коммуну» в Кучино, где по выходным устраивал неоднократно громогласные попойки с хулиганскими выходками, массовыми драками и оргиями. В последних участвовали приглашённые женщины — от жён участников встреч коммуны и до проституток. Были замечены обе дочери Бокия от первого брака. Участники платил по 10 % зарплаты в фонд коммуны. Бокий — персонаж и других художественных произведений о его разведывательной и контрразведывательной работе. И даже о его связи с мистикой и оккультизмом (произведения в жанре фолк-хистор). В общем, расстрелян в 1937 году. Это – так, коротко…

 6. ПРОРУХА НА СТАРУХУ…

 Товарищ Бокий боготворил Дзержинского. И никак не симпатизировал нашему герою. Даже наоборот. Пролетарское недоверие чрезвычайного посланца Феликса к аккуратистам-интеллигентам заставило героя нашего снизить обороты. Воровское подполье встрепенулось, белое – замерло. Залегли. Но маховик при такой раскрутке сразу остановить нельзя. А тут еще ЧП: на вокале патруль задержал демобилизованных солдат. Ну, выпивших, разумеется. Да что там: просто – пьяных. Они там, что-то, повздорили междусобой. Хватали друг друга за грудки. Казалось бы, обычное дело. Да и бумаги у них были в полнейшем порядке. Но вот под жеванными окопными и дурно пахнувшими шинелями оказались добротная форма, золотые погоны, галуны и шевроны. Даже… ордена. И даже аксельбанты. А на документах красовалась подпись Орлинского нашего. Хлопец едва успел унести ноги. Буквально… Выпрыгнул в окно питерского своего кабинета. При попытке его ареста. А ведь он уже изготовился к переезду в Белокаменную. Но и на старуху бывает проруха.

 Итак, Железный Феликс с полдороги рванул обратно: кажись, Ленин убит. А ведь он лично отвечал, разом со своей конторой за жизнь и здоровье вождя. Недоглядел. Вообще у Дзержинского пошла чересполосица. Весной и летом прохлопал теракт в немецком консульстве – убили посла Мирбаха. И убил Блюмкин — хоть и левый ЭСР, по решению эсеровского ЦК. А тогда вопреки позднейшей брехне первое правительство Республики Труда было не большевистским, а коалиционным (портфели достались и левым эсерам), но на мандате ВЧК, по которому Блюмкина впустили в посольство, стояла подпись его – Феликса, председателя. А это убийство чуть не сорвало пресловутый Брестский мир, который Ленин тоже называл похабным, и, однако же за него на 5-м съезде советов боролся с левыми эсерами. Да и первый заместитель Дзержинского левый эсер Александрович оказался замешан в этой истории. Каковая спровоцировала кровавейший Левоэсеровский мятеж.

 На глазах у изумленного народа две революционные партии у власти, некогда вместе шедшие на баррикады, в тюрьмы, в ссылки, в подпол, на каторгу и эшафот, мирно поделившие министерские портфели в октябре 17, вдруг схватились намертво – конно, людно и оружно. Эсеровские пушки стреляли по Кремлю. А пушки большевиков – по особняку в Трехсвятительском переулке, где уютно расположился штаб особого конного отряда ВЧК Попова. Железный Феликс с замом Лацесом немедленно отправился в свой отряд. Который, то есть, вполне логично считал своим. И там был немедленно арестован, разоружен и, говорят, даже получил по башке. Создатель и председатель ВЧК был посажен в холодную в особом отряде ВЧК того самого Попова, который был аттестован и назначен им же, председателем. Между прочим, наш лирический герой, Орлов Орлинский тоже был номенклатурой Феликса Эдмундовича. Представляете — какая картина вырисовывалась? Ну, в конце концов, нашли способ Феликса оттуда вызволить. Но честный революционер (были еще и такие) чувствовал себя и свой департамент окончательно дискредитированным и подал в отставку.

 7. А РАБОТАТЬ КТО БУДЕТ…

Между тем, Гражданская война и интервенция разворачивались всерьез. За годы империалистической бойни в стране-народе привыкли к мысли о том, что первый враг – немец-австрияк. А теперь потихонечку-полегонечку акценты стали смещаться к Алексееву-Корнилову-Деникину-Юденичу и англо-французам. В общем отставку не приняли, а разбирательства отложили до победы мировой революции. Говорят, выходя из этого совещания нервный Феликс бросил: ««Ad Calendas Graecas», «До греческих календ» — латинская поговорка, означающая срок, который наступит неизвестно когда. Или вообще не наступит. Календы – первые дни месяцев древнеримского календаря, дни погашения долгов и процентов по ним. А у греков вообще никаких календ не было. Выражение соответствует отечественному «На турецкую пасху». Или – «После дождика в четверг».

…Итак, отставка председателя ВЧК не принята: кадры решали все за долго до того, как заговорили о Сталине и приписали ему этот тезис. А их, кадров-то и не хватало. Почти все, кто до революции имел навыки государственности, побежали к своим или за границу. А за теми, кто заполнил образовавшиеся вакансии, нужен был глаз да глаз. И на фронтах, и в тылу. По всей стране зашелестело зловещее словечко «контра». Вспыхивали и явно назревали мятежи. Интервенция становилась реальностью, от Владивостока и Мурманска до Симферополя и Одессы включительно.. Какая тут могла быть отставка! На этом калейдоскопическом фоне явно терялся казус с Орловым. В то время вожди революции еще не обзавелись странной привычкой резать друг друга, как баранов. И натравливать толпу на тех, чьи портреты ещё вчера она над голова несла в праздничных колоннах. И с видимой охотой прощали своим сотрудникам даже и такие ошибки. Может быть потому, что и сами уже порядком наломали дров. И предчувствовали, что процессу этому еще не конец.

 Наш герой, как я вам уже докладывал, неловко прокололся и ловко бежал при аресте – сработали его огромный опыт и полное отсутствие такового у чекистов. Конечно, вариант и маршрут такой ретирады у него были отработаны, хотя момент неожиданности имел место и едва не запутал все карты. Махнул в Финляндию. И весьма неаккуратно – попал в перестрелку с пограничной стражей. Ноги-то унес, но был ранен. А Железному Феликсу сообщили: погиб. Убит в перестрелке на границе. По всей видимости, это устраивало председателя ВЧК целиком и полностью. Наш герой ведь был его номенклатурой, пользовался железным доверием Железного председателя. По его настоянию собирался переезжать из Питера в центральный аппарат ВЧК. И так жидко вляпаться!

 Вообще у Феликса пошла чересполосица — Рпт:весной-летом, в самый разгар Пятого съезда Советов, прохлопал теракт в немецком консульстве (убили посла Мирбаха) и левоэсеровский мятеж. Причём, особый отряд ВЧК выступил на стороне левых эсэров против большевиков.Тем паче, его Дзержинского, заместитель Александрович, член ЦК партии левых эсеров, оказался прямо замешанным в попытке переворота. Ещё и за Феликса подписал мандат, по которому Блюмкина впустили к немцами в консульство. Ну, натурально—нервы, отставка. Но… может, и фраерился. Кокетничал. Знал, что отставку не примут. А Орлов убит? Мёртв? И слава Богу. Нет человека – нет и проблемы. Как говорят бильярдисты, партия продолжается!

 8. ЖИВЕЕ ВСЕХ ЖИВЫХ…

Ну, подранили. Но на таком, сами понимаете, все заживает – как на собаке. Малость подлатался. Добрался до Новочеркасска. Вот они, свои. Казалось бы, все обошлось, партия и впрямь продолжается. Ан нет: новая напасть. Ростовская и Новочеркасская контрразведки уже слегка повредились на борьбе с красным шпионажем. Многие экс-офицеры царской службы стекались сюда со всей Советской страны – под белое знамя. Естественно, таким образом ведомство Дзержинского под шумок засылало сюда агентуру. И мода на бдительность расцветала махровым цветом не менее интенсивно, чем в Республике Труда. Для зачисления в кадры нужны были очень солидные рекомендации. Герой наш именно на это и рассчитывал. Но большие люди, знавшие его по комиссии генерала Батюшина до революции и по белому подполью в Питере после, к этому времени исчезли в водовороте войны. Исчез генерал Алексеев, который был полностью в курсе дела его карьеры в ВЧК. С другой стороны, через главное управление кадров белых буйным Тереком текли на Дон эти самые бывшие офицеры старой доброй армии, флота, пограничной стражи, жандармского корпуса. А они – если и знали его, то как «запачканного», одного из главных питерских совслужащих и протеже Дзержинского.

Оно, конечно – «запачканных» уже было немало.

Многие офицеры, бежавшие на Юг, успели и добровольно, по любезному приглашению Наркомвоенмора, и по жестокой и беспощадной мобилизации – послужить военспецами в РКК. И досыта наелись чудесами, творившимися в Стране Рабочих и Крестьян в целом. И в частности – в её новой армии. Но в том-то было и дело, что наш герой засветился там не в РККА; в незабываемом 1918-м подвизался в ВЧК. Да еще и зампредом питерской коллегии и главой коллегии уголовной. Ни один документ не фиксировал его, как резидента белой разведки. В такой ситуации не трудно представить, чтобы с ним сталось, заявись он по простоте душевной в Деникинский штаб…

Алексей Толстой, будущий лидер русской советской литературы и депутат Верховного Совета СССР, подозрительно точно описавший потом атмосферу деникинской штаб-квартиры, так изобразил переход армейского подполковника Рощина из РККА к белым («Хождение по мукам»): записался в армию, во время боя перебежал с оружием в руках. Рассчитывал на личное знакомство с генералами Романовском, Неженцевым и Марковым. А они тоже погибли. И наскочил он на давнего приятеля Ваську Теплова – вместе воевали у Бурсилова. Тем и спасся. Тот ему по-дружески объяснил: что ж ты, миленький, мол, явился — не запылился? Наших не знаешь: до штаба не довели бы, штыками прокололи. Прикладами башку разнесли бы. Так, мол, много шпионов переходят. И хотя этот перебежчик, зачисленный рядовым в Дроздовский полк, отличился в первых же боях, ему и в дальнейшем не доверяли. А в одном из сражений просто выстрелили в спину

В общем, такая перспектива Орлова не устраивала; человек редких жизнелюбия и интуиции, лирический наш герой сразу отправился в Одессу. Знал, что там служат, и в немалых чинах, его товарищи по той самой комиссии Батюшина, которая некогда пыталась взять за манишку российских олигархов. Шесть старших офицеров (а некоторых из них он недавно переправил из красного Питера в Ростов), в рапортах главковерху дружно подчеркивали его верность присяге, личное мужество, профессионализм и знание красных структур). И поручились за него. Честью.

 9. ЗЕМЛЯ САННИКОВА.

 Так называли в то время Одесский район позиций и территории Добровольческой армии. Это связано не столько с исключительными холодами зимы-весны 1919 года на Юго-западе и мироощущением экспедиции в неизвестность, сколько с начитанностью офицерства. Конечно, до популярного в дальнейшем приключенческого кинофильма «Земля Санникова» оставалось более полувека. Но кто же из отечественной читающей публики не залистывал до дыр фантастико-приключенческий роман В.Обручева «Земля Санникова». Тот самый, в котором экспедиция ссыльнопоселенца Ильина заплутала-перемёрзла при плаванье и походе в неизвестность. А в указанном году и месте нашего повествования старшим воинским начальником был генерал А.С. Санников. Его подпись и скрепила в начале февраля-19 приказ о назначении Орлова начальником контрразведки.

 По-сути, речь шла о начале формирования такой структуры — прежде её при штабе Санникова не было. Да и несколько аналогичных департаментов ряда соединений и управлений Одесского района особых успехов в борьбе со шпионажем и диверсиями не стяжали. Причин тому, как видно из нашего далека, несколько. В контрразведках неохотно служили линейные офицеры, дух которых в девятнадцатом был достаточно высок. Они прибыли в располо- жение белых войск сами, добровольно. И рвались в бой с врагами поруганных веры и Отечества. «Заплечных дел мастерами», как и полицейскими, и жандармами, они брезговали, называли эту работу «собачьими обязанностями» по традиции, впитанной ещё в кадетском корпусе и в юнкерском училище. Бывших же полицейских, жандармов, чинов охранки в армейских управлениях формирования рассматривали, как лиц третьего сорта. Сработала, кроме всего прочего, либерально-демократическая пресса, с шестнадцатого года практически непрерывно изобличающая этих самых «приспешников», «прислужников», «сатрапов в голубых мундирах». «Презренных полицейских», «филёров». «Сыщиков». «Стукачей». Журналисты под революционный шумок смешали в кучу и тех, кто ретиво сопротивлялся демократическим процессам в обществе, проявлял несказанные вероломство и жестокость в преследовании революционеров, с теми, кто отчаянно боролся со шпионажем и диверсиями, раскрывал коварнейшие заговоры в штабах. Наш герой, например, (в дальнейшем – убедитесь), жестоко поплатился за принадлежность к этим последним. И платил за это всю жизнь — и здесь, в Отечестве, и в эмиграции. Припомним хотя бы его подвиг — в самом прямом и точном смысле, — в комиссии Батюшина. В то смутное время спецслужбы ещё не додумались до специализированных структур по борьбе с экономическими преступлениями. Хотя таковые уже достигли всероссийского и даже международного масштаба. В поле зрения спецслужб не однажды попадали и те, которых Ленин называл «Братья-разбойники Рябушинские», сахарозаводчики Бродский и Бабушкин, «Митька» Рубинштейн. Другие. Напомню: их гешефты уже наносили ущерб державе. Продолжая свои деловые операции и невзирая на некоторые перемены (например, мировая война, фронты вместо границ), Рубинштейн помещал окольным путём громадные средства в производство и банки Германии. Той самой, которая вела войну с Россией. Ни много, ни мало. Людям Батюшина удалось это доказать.

Как я уже намекал, Дмитрий оказался на нарах псковского централа.

Успев провернуть колоссальную «сахарную» аферу (русский сахар, своего рода валюта, эшелонами переправлялся как бы в Персию, а объявился в Германии), о финале которой оповестила мир официальная пресса. Под стражей оказались несколько влиятельнейших сахарозаводчиков. И что же? Снова пущены были в ход большие тыщи. И опять либеральная пресса задыхалась гражданским гневом. Сам царь прекратил «Дело» — чуть ли не за несколько дней до своего отречения. А революционное не в меру Временное демократическое правительство князя Львова вообще распустило корпус жандармов и отделение охранки. Словом, и во время, и после гражданской войны богатые эмигранты люто ненавидели Орлова. И портили ему кровь там, за кордоном, как могли. А могли они очень многое. Их могущество имело, в конце концов, прямое отношение к его трагической гибели.

 10. СВОЕОБРАЗИЕ СИТУАЦИИ…

 …Начальник отдела контрразведки Одесского района ВСЮР господин Орлов-Орлинский приступил к исполнению своих обязанностей. И сейчас же убедился в том, о чём догадывался: системной связи и взаимодействия между множеством подобных отделов, отделений и управлений в городе нет. И профессионал, а следовательно – рационалист, — обратился к реальной силе — французам. Точнее, к майору Порталю, возглавляющему их спецслужбу. Нужно подчеркнуть, месье Порталь охотно принял Орлова. Иностранные гости были всерьёз встревожены результатами деятельности партийного подполья не только в городе, но и среди собственных нижних чинов и даже младших офицеров.

Простые французы и представители других народов, пригнанных в странную эту страну, с самого начала недоумевали относительно своей миссии. А болтаясь по Одессе, сиживая в припортовых и прочих кабаках, беседуя с местными жителями, они и вовсе утратили боевой пыл. Стоит ли подробничать о том, что среди первых встречных-поперечных на прогулках и в кабачках им попадались профессиональные революционеры, пропагандисты-агитаторы со знанием иностранных языков. И что координировал эту работу подпольный обком РСДРП(б). По данным контрразведки Орлова, состоялась вторая подпольная конференция большевиков, на которой секретарь одесского обкома Смирнов (Ласточкин) поставил задачу —активизировать работу среди иностранных войск. Широко распространяется большевистская литература на французском, английском, сербском, греческом, румынском и польском языках, изготовленная в Турции и местного разлива.

 Наконец, агенты в одну душу твердили о существовании некоего «зафронтового бюро большевистского наркомата иностранных дел». Оно, якобы, действует при одесском подпольном обкоме, но самостоятельно, с мандатом от самого Троцкого. И руководят иностранцы-нелегалы, прибывшие из Москвы, где прошли специальную подготовку. Таинственная эта организация, по донесению одного из агентов, широко разветвлена и обильно снабжена золотом, валютой, драгоценностями и бумажными деньгами. В её структуре есть даже спецкостюмерная и актёры, перевоплощающиеся в военнослужащих стран Антанты. И целый публичный дом, состоящий из девушек-дворянок, выброшенных на панель бурей революции. Последние обладают, кроме знаний иностранных языков и привлекательностью, тайнами неземного наслаждения любовью. То и стало быть, ни один француз не устоит. Не говоря уже о сербах и румынах.

 Орлов-Орлинский, разумеется, знал, что почти всё это есть чушь собачья. Но разложение иностранных войск и экипажей, брожение их умов и душ были очевидны настолько, что французское командование вынуждено было информировать об этом Париж. На совещании, выслушав информацию русского контрразведчика, начальник французского штаба полковник Фрейденберг обращал его внимание: офицеры жаловались на резкое падение дисциплины, на новинку —политические дискуссии в спальных помещениях солдат и матросов. На каверзные вопросы, которые последние обращают к ним теперь ежедневно. И даже на прямые и открытые требования — убираться восвояси, по своим домам, и не учить одесситов уму-разуму. По информации судовых агентов, от непритязательных одесских берегов подгребали к боевым кораблям шаланды, с которых матросам предлагали подарки от приветливых горожан. Экипажи поднимали на верёвках корзины с вином, водкой, всевозможными домашними закусками. И с прокламациями на французском языке. Моряков призывали возвращаться по домам, к своим подругам.

 11. ЗАПАХ ВОССТАНИЯ…

 Ко всему этому и прочему, Орлов-Орлинский располагал сведениями о некой француженке и очаровательной даме в шляпе, которая действительно прибыла из Москвы и руководит нелегальной работой среди земляков. Работой, то есть, по их разложению. Эту «Шляпу» (так её окрестили местные филёры), также видели на одной из шаланд с подарками. Снизу вверх, с матросами, на высоких корабельных бортах, она говорила очень громко и на чистейшем французском языке. Догадываетесь – о ком речь? Впрочем, кто не знаком — ваше личное знакомство с ней впереди. Но наперёд узнайте: после двадцатого года одна из центральных улиц Одессы была названа её именем. А другая – именем Иностранной Коллегии, которую она, во исполнение приказа Центра, создала и возглавляла. Эти названия жили-были до оккупации города (осень-41 – весна-44), и после – вплоть до декоммунизации.

 А тогда, во времена, о которых мой рассказ, здесь всё гуще пахло восстанием. Донесения информировали о несостоявшихся драках французских моряков с пересыпьской жлобнёй, провоцируемых контрразведкой. Потолкавшись самую малость и похватав друг друга за грудки, все вместе в обнимку отправлялись в подвал «Гамбринуса», где угощения с песнями и танцами длились до причальной пушки. Само собой, «Шляпа» мелькала и в тех кабацких дымах. А на причалах порта, в цехах судоремонтного, сахарного, канатного, Анатры листовки подполья уже читали запросто-открыто и вслух, в самое рабочее время.

 Через хазы Молдаванки шли в город хоть и жиденькие, но потоки оружия и боеприпасов. Шуровали уголовники, но явно не для своих художеств: Орлов хорошо знал их мир – там это ни к чему. Прямых сведений о закупке подпольем пока не было. Но так ли уж трудно было догадаться – чей это заказ? Для криминала тут не было ничего личного. Чистый гешефт. Бизнес, как сказали бы в наши светлые дни. Получение, транспортировка, хранение и передача потребителю товара. Своеобразие товара – в торговле не в счёт. А в политике. Словом, тревога французской и русской контрразведки подталкивала их к объединению сил и средств. Само собой, англичане не оставались в стороне.

 12. И СНОВА — РЕЙЛИ…

 Продолжим справку. «Благодаря деньгам жены и британской разведки, Рейли превратился в бизнесмена с обширными географическими и запутанными финансовыми делами. В 1897-1898 годах работал в английском посольстве в Санкт-Петербурге. Лейтенант Рейли действовал в заграничной организации российских революционеров «Общество друзей свободной России», с 1903 года был в русском Порт-Артуре торговцем строительным лесом. Обзавёлся доверием командования русских войск и планом укреплений, который вроде бы продал японцам. Подозрение в шпионаже в пользу Японии не помешало Рейли основаться в Санкт-Петербурге. В 1905-1914 годах и до Первой мировой войны, действовать в России. С сентября 1905 по апрель 1914 – официальный помощник военно-морского атташе Великобритании. В справочнике «Весь Петербург» значился антикваром, коллекционером. Коллекционируя, главным образом, секретные сведения и современные денежные знаки. В духе времени — увлекался авиацией, был членом Санкт-Петербургского лётного клуба. Рейли имел тесные связи с царским правительством. С началом войны он отправился в Нью-Йорк для переправки оттуда в Россию оружия. Официально Рейли поступил на службу в британскую разведку в 1917 году. Он стал лётчиком канадских ВВС и через Лондон вернулся в Россию. Большевистская власть устремилась к миру с Германией, Рейли пытался этому помешать. В 1918 году в составе союзной миссии направлен в красные Мурманск и Архангельск.

 В феврале-18 появился в советской Одессе — в составе миссии английского полковника Бойля. Занялся организацией английской агентурной сети, внедрением в круги красных комиссаров (по ряду данных, там он сошёлся с Яковом Блюмкиным). Весной прибыл в Петроград — прикомандирован к военно-морскому атташе капитану Кроуми и к главе английской миссии Брюсу Локкарту дипломату-разведчику (что, впрочем, и в наши времена чаще всего — одно и тоже). Рейли и его непосредственный начальник в России Роберт Брюс Локкарт, составили план, по которому личная охрана Ленина и Кремля — латышские стрелки, — совершат переворот. Сорвалось. В мае 1918 года совершил вояж на белый Дон, к Каледину — под видом сербского офицера через всю Россию вывез в Мурманск и посадил на английский эсминец Александра Керенского. Затем в Москве и Петрограде организовывал заговоры против большевиков. В июне 1918 года передал пять миллионов рублей для финансирования Национального и Тактического центров. Координировал мятеж левых эсеров 6 июля 1918 года в Москве, где Рейли вербовал советских служащих (в том числе и секретаршу ЦИКа Ольгу Стрижевскую), получал нужные документы. В частности, в том числе пропуска в Кремль по подлинному удостоверению сотрудника ЧК на имя Сиднея Релинского (!). Выступал и под собственным именем, и под именами сотрудника угро Константинова, турецкоподданного негоцианта Массино, антиквара Георгия Бергма. Спровоцировал решение ЦК левых эсэров — убийство Блюмкиным немецкого посла Мирбаха. Возможно, был причастен и к покушению на Ленина. Был приговорён Тевтрибом заочно к расстрелу и объявлен вне закона».

 Да-с, в Одессе густо запахло бузой из подполья. Любопытна реакция разных контрразведок и сопричтенных исторических деятелей на этот запах: по воспоминаниям самого А. И. Деникина (безусловного белогвардейца, приемника Л.Г. Корнилова, но автора честнейших книг о революции, интервенции и гражданской войне), чаще всего в острых ситуациях эти отделы, управления и отделения почти целиком сосредотачивались на упаковке личного имущества, бронировании купе и кают. И форсированного вымогательства денег у одесских дельцов разной крупности «Я не хотел бы обидеть многих праведников, изнывающих морально в тяжелой атмосфере контрразведывательных учреждений», писал Антон Иванович уже там, в эмиграции – «Но должен сказать, что эти органы, покрыв густой своей сетью территории Юга, были иногда очагами провокаций и организованного грабежа. Особенно прославились в этом отношении контрразведки Киева, Харькова, Одессы и Ростова». Увы, и этим, отчасти, можно объяснить значительные успехи одесского подполья — что долгие годы «ускользало» от Истпарта. Между тем, сей подвиг не нуждался и не нуждается ни в каких эффектах усиления. Ласточкин, Гамарник и их соратники в Одессе 1919 года ходили по лезвию штыка — причём, уже не немецкого и австрийского, а англофранкорусского, обоюдоострого, холодного и беспощадного. Наш герой высокий профессионал и талант сосредоточился на этом андеграунде. И подполье быстро ощутило эти перемены: пошли слежка, обыски. Внедрение в подпол неглупой агентуры. Провалы. И гром среди ясного дня: арест самого Смирнова (Ласточкина). Как это было?

Читать продолжение…

_____________________________________________________

Подписывайтесь на наши ресурсы:

Facebook:  www.facebook.com/odhislit/

Telegram канал:  https://t.me/lnvistnik

Почта редакции:  info@lnvistnik.com.ua